В итоге он победил.
Прихрамывая и тяжело дыша, вернулся в загон. Там его встретила тишина — без слов и поздравлений, только внимательные, сосредоточенные взгляды. Кто-то молча кивнул, другой протянул влажную тряпку, третий поставил воду рядом на камень.
Караващик опустился на каменную плиту, осторожно прислонился к стене и стиснул зубы, чтобы не застонать от боли и навалившейся усталости.
Впереди оставался только один бой — пятый.
“Последний… Красиво, сука.”
Его разбудил мальчишка, один из тех, кто обычно таскал воду, бинты и убирал кровь с плит. Щуплый, тихий, с глазами, в которых отражалась вся Яма — голодная и молчаливая.
— Тебя ждут за углом, — прошептал парень, сунув под подстилку флягу, и мгновенно растворился в темноте.
Мрак медленно поднялся, умыл лицо и, оставив в покое свежий синяк на бедре, прихрамывая, направился по узкому проходу за дальний блок. Там, где свет прожекторов не доставал до стен и царила вечная полутьма, его уже ждали.
Фигура в капюшоне стояла без оружия и угроз, сутуло, с руками, спрятанными за спину. Слова звучали ровно и сухо, явно не первый подобный разговор:
— Есть расклад. Пятый бой, против приезжего из «другой Ямы». Ты проигрываешь красиво, тебя вырубают без добивания. Всё по сценарию. На тебя крупно поставили, любят, когда герой падает красиво. А ты ведь герой, да?
Караванщик хмуро слушал.
— Выигрыш большой. Десятую часть получишь ты. После боя отправят на «лечение», а утром отпустят на свободу. Живой и свободный. Пятый бой «пережит».
Отпустят? Конечно же. Мрак прекрасно понимал, чем закончится такой «план».
Просто посмотрел прямо, холодно и спокойно, и произнёс коротко:
— Не доверяю.
Слова прозвучали глухо, как плевок в грязь. Без эмоций, с глубокой усталостью, развернулся и ушёл, оставив собеседника в тени, неподвижного, словно статуя, вырезанная из гнили.
——
Ну конечно.
Когда ворота открылись вновь и тяжёлый воздух Ямы обжёг лицо, пальцы Мрака по привычке потянулись за оружием. Служка сунул в ладонь тяжёлый, холодный металл, звякнувший при движении. Цепь.
Длинная, увесистая, с грубым утяжелением на конце — металлический плод, свисающий на рваном корне. Такое оружие предназначалось не для боя, а для зрелища. Без подготовки бесполезное, без тренировки опасное для самого себя.
Он держал цепь куском мёртвой змеи, пытаясь ощутить баланс. Слишком тяжёлая, чтобы быстро набрать скорость. Слишком гибкая и живая, чтобы контролировать её в ближнем бою. Это был не меч, нож, или посох — это был приговор.
Арена гудела в нетерпении. Толпа орала и хлопала, кто-то уже начинал выкрикивать первые ставки. Они ждали зрелища — того момента, когда герой рухнет, запутавшись в собственной цепи, и будет красиво повержен.
На противоположной стороне арены уже ждал противник.
Невысокий, жилистый, на вид почти подросток, но стоило присмотреться — тело выточено до последнего сухожилия, лёгкое, стремительное. И цепь в его руках жила совершенно иной жизнью: не свисала мёртвым грузом, а извивалась и кружилась, как дрессированный питомец, идеально послушный и готовый атаковать.
Едва Мрак появился, этот парень начал двигаться. Плавно, ритмично, точно — плёл цепью узоры, бросал петли, взмахивал, возвращал назад, раскручивал и резко останавливал, играя с оружием так, будто родился с ним. Шаги были отмерены, движения — лёгкие и отточенные, вес цепи был для него невидимым. Толпа с восторгом завыла:
— Ай да Синка! Ай да сукин сын!
Караванщик лишь стоял, наблюдал внимательно, оценивая. Всё стало ясно сразу.
Это не просто чужак, перед ним профессионал, не мясник — хирург. Он дышал ритмом и контролем, а цепь была продолжением тела, пальцев, его воли. Бой обещал быть честным, но честным лишь по правилам циркового представления. Один выступал с оружием, другой — с неуправляемым инструментом.
Мрак попробовал раскрутить цепь, бросил её вперёд — получилось жалко, со шлепком по пыльной земле. Слишком медленно, слишком неловко. Цепь жила отдельно от него, игнорировала руки, не подчинялась мышцам. Толпа заметила его неуклюжесть, снова засмеялась, заорала в предвкушении издёвки:
— Эй, Бритый, учись танцевать! — Смотри на Синку, вот это мастер!
Противник продолжал своё представление — цепь летала в воздухе, создавая вокруг него сияющие петли, чертила круги, бросалась вниз и снова вверх, ложась на землю ровной полосой, как шрам. Каждый шаг, каждое движение было идеально рассчитано.