Рой — нечто большее, чем простая сила, стихия или случайность. Возможно, благо, возможно — угроза, но точно — что-то, хранящее баланс, по крайней мере, в их понимании. Фанатичная вера, затянутая в туманную оболочку притч и суеверий, культурных кодов и детских сказок. В пустошах Альтерры таких верований хватало — они вспыхивали и гасли, оставляя после себя лишь пыль и шёпот. Иногда прятались глубоко, незаметно, выжидая нового витка.
И всё же Вячеслав теперь ясно понимал другое. Открытая охота за призраками в этом городе обречена на провал. Не имеет смысла преследовать байки, сказки, баллады, народные былины — вся сила культа была в этом. Вместо храмов они глубоко пустили корни в обычную жизнь людей, пропитав собой повседневность, язык и даже дыхание города.
Но в одном месте их стоило искать — там, где вера превращалась из культурного слоя в слепую убеждённость. Не среди простых жителей, повторяющих сказки у костров, а среди тех, кто управлял маршрутом и грузом. В самой Гильдии были, кто верил фанатично, мог пожертвовать людьми, ради сохранения баланса, которым они прикрывались.
Вот этих культистов стоило вытащить на свет. Вячеслав твёрдо решил, что начнёт именно с них. С тех, кто мог переступить грань, отдавая приказы, кто держал в руках рычаги управления караванами.
Слежка прекратилась так же резко, как началась. Исчезли чужие взгляды, растворились тени, пропала тяжесть в воздухе переулков, раньше давившая на плечи. Те, кто наблюдал, получили приказ: игра окончена, или просто перешла на новый уровень, где Жилину уже не было места.
Теперь стало ясно, вся эта цепочка событий была странной попыткой вербовки, которая с самого начала пошла наперекосяк. Они объясняли, убеждали, рассказывали притчи и почти всегда избегали давления. Их руки остались чистыми — оперативники остались целы, Мия вернулась домой здоровой. Люди выглядели почти мирными, обычными, именно в этом и крылась главная опасность.
Их сила была в отсутствии прямого насилия, в тонкой сети историй, шёпота и намёков, укоренившихся в культуре. Но эта же мягкость была и слабостью. Потому что Альтерра жила по иным законам, жёстким и простым, где реальной властью обладали те, кто говорил языком грубой силы — моторы, оружие, скорость, караваны, режущие пыль и пустошь насквозь.
Пришло время двигаться дальше. Вячеслав уже получил приказ вернуться в Вулканис, доложить, прояснить ситуацию, закрепить выводы. Но теперь он категорически отказался ехать один. Мысль о том, чтобы оставить Мию в Альдене, даже под самой надёжной охраной, была для него невыносимой. После всего произошедшего, после того, как страх однажды уже оказался реальностью, оставить её здесь означало потерять навсегда.
Он собирался забрать её с собой. Спрятать от любых угроз и теней, даже если те были лишь плодом воображения, однако пока не представлял, как это провернуть. Караван считал каждый рейс, груз, свободное место в фуре. Женщина без допуска, без чёткой задачи и статуса была угрозой системе, которая не прощала случайностей и исключений.
Но Жилин уже принял решение. Теперь оставалось только найти способ. И если такого способа не было — значит, он его создаст.
Они никогда не говорили о браке. Ни всерьёз или даже в шутку — в Альтерре сама идея формальных союзов давно утратила смысл. Бумаги были лишними, за исключением тех редких случаев, когда речь шла о наследстве, влиянии или крупных сделках.
Простые люди сходились иначе — по любви, нужде, от одиночества или в поисках защиты. Оставались вместе, держась не за подписи, а за обещания, которые давали лишь раз и навсегда: тёплые, горькие, без права на возврат.
Вячеслав не мог позволить себе настоящее кольцо — подлинные изделия из докатастрофных времён стоили дороже, чем он когда-либо зарабатывал.
Даже со скидкой от местного старьевщика не хватало жетонов. Вместо этого Вячеслав нашёл на рынке кулон. Небольшой, потёртый от времени и чужих прикосновений. Внутри было пустое пространство, куда помещалось ровно одно слово, записка или крохотный предмет.
Жилин крепко сжимал кулон в руке, поднимаясь по лестнице. Квартира встретила тишиной и всё ещё сохранившейся атмосферой тревоги: слабый свет от лампы с треснувшим абажуром, беспорядок на полу, выбитая подушка, распахнутый шкаф.
Мия сидела на кровати, тихо, пытаясь слиться с окружающим беспорядком. Поджав ноги, опустив плечи, она смотрела в пол, словно там могла обнаружить ответы на вопросы, которые боялась задать.