— Жив, — тихо прошептал Вектор, пытаясь убедить в этом самого себя. — Пока жив.
Он прекрасно понимал, что сейчас нет смысла обрабатывать раны — времени упущено слишком много, а навыков, чтобы делать это правильно, у него просто не было. Вся медицинская подготовка заключалась в коротких инструкциях, подсмотренных или услышаных на ходу. Лучшим решением было как можно быстрее доставить Мрака в Вулканис.
Илья осторожно пробрался в кабину, каждое движение давалось тяжело. Проверил приборную панель, переключатели, замки — всё стояло так же, как и накануне, лишь на внутренней панели появилась тонкая полоска свежей пыли, за ночь броневик сам стал частичкой пустоши.
Пальцы замерли над кнопкой прогрева. Он на секунду задумался, хотел было выйти наружу и осмотреться по привычке, но тут же отбросил эту мысль. Внутри, за бронёй, он был защищён.
Он нажал кнопку. Машина отозвалась тихим, неуверенным гудением. Затем двигатель щелкнул, вздрогнул и закашлял, через пару секунд мотор наконец завёлся и глухо взревел, прорезая тишину утра грубым голосом.
Вектор понял, что поступил верно. Снизу, под днищем, в тени корпуса, кто-то резко зашевелился, заскрёбся по когтями. Машину качнуло, из-под неё выскочило что-то низкое, чёрное. Существо с глухим визгом бросилось на заднюю дверь и ударилось в броню. Бритвенник или похожая тварь.
Его острые, кривые когти скользнули по броне, оставляя глубокие царапины. Существо не кричало — только шипело, работая злобно и методично, пытаясь найти слабое место. Илья вжался в кресло, рука потянулась к рычагу коробки передач.
Мотор заревел, звук напоминал возглас существа, уверенного и упрямого, заявляющего своё право на жизнь. Монстр, услышав это, отшатнулся, затем метнулся прочь, оставляя за собой взметнувшийся песок. Секунда — и всё стихло, будто его и не было.
Теперь оставалась только дорога на Вулканис. И пусть всё остальное, все эти твари и ужасы ночи, останутся позади, скрытые пылью и темнотой, в которой им и место.
Если бы кто-то спросил потом, как добрался, Вектор не нашёл бы ответа. Память сплавилась в кашу, где смешались отрезки дороги, натужная работа двигателя, сухость во рту и постоянная боль в кистях. Парень ехал, держась только на упрямстве и слабой надежде, что впереди всё-таки есть конец пути.
Ярко и отчётливо вспомнилось только одно — стая гончих.
Они появились резко, длинные худые тела, свисающая клочьями шкура, морды в рубцах и шрамах. Обычно такие не раздумывали — бросались на одинокие машины сразу. Сегодня они встретили иную добычу. Остановились перед невидимой чертой. Тварь подбежала ближе, осторожно втянула воздух, ткнулась мордой в металл корпуса, тут же отпрыгнула, поджав уши. Стая, получив невидимый приказ, развернулась и ушла, растворившись в клубах поднятого песка.
Они чувствовали, броневик несёт в себе смерть, порох и отпечаток Ужаса Ночи.
Четыре часа растянулись в вечность. С каждым километром дорога становилась хуже, стираясь в дрожащую пелену. Машину бросало на выбоинах, руль упрямо тянуло в сторону, подвеска стонала на каждом ухабе, посылая болезненные толчки вдоль позвоночника. Песок цеплялся за колёса, мотор вздыхал и кашлял. Внутри Ильи всё гудело и ныло, он продолжал жать на педаль, потому что другого пути не было.
Когда силы уже трижды кончились, впереди вынырнули чёрные стены Вулканиса.
Тёмные башни сторожевых постов вздымались в небо, словно обгорелые останки исполинских машин. Илья уже угадывал силуэты охранников у ворот.
Когда машина приблизилась, один из них шагнул навстречу, второй привычно взял на прицел. Уже через миг оружие было опущено, никто не подошёл, чтобы что-то спросить.
Они увидели достаточно.
Побитая броня, закопчённые борта, лобовое стекло в паутине трещин, спущенное колесо, вырванная турель. Этих парней пустошь уже проверила, пережевала и выплюнула обратно. Таких не проверяют на входе, если выживут — потом разберутся.
Илья с трудом выбрался из кабины. Под ногами хрустел мелкий щебень, колени дрожали от усталости. Вектор выдернул старую ветошь из-под кресла и начал яростно тереть стекло, пытаясь еще немного очистить обзор. Пыль и грязь размазывались, превращаясь в мутные разводы, но небольшой просвет всё же появлялся — достаточно, чтобы не переехать кого-то в Шлюзе.
Только тогда парень её заметил.
Анесса бежала от дока, волосы разметались, глаза расширены от тревоги и ужаса, лицо бледное, растерянное. Голос сорвался, едва она приблизилась: