- Да ты не стесняйся, рассказывай, как есть, мы тут все со своими скромными историями, так шо будет ещё одна, - Конг слегка пихнул парня в плечо, от чего тот пошатнулся.
- Ну… с детства я в фактории жил, в одной. Никуда мне не выдалось ходить кроме наших окрестностей, только до дальних скал заходил. Было это ещё до того, как Грушин…, - Паша застопорился, - мужик тот, у которого вы меня выкупили, - пояснил парень, - так вот, до того, как он свой агрокомплекс построил. Раньше там просто заброшенные развалины были, и только он смог им ладу дать. Но в общем, я толком нигде не бывал и ничего не видел – вся жизнь в работе и заботах о тех, за кого ответственен. Рейнджеров… ваших людей, только раз в жизни видел, вы же на наши земли редко заезжаете, делать тут нечего, одни гискары, скалы и пыль.
- А когда ты встречал кого-то из наших? – Даша подсела чуть ближе, явно заинтересованная рассказом.
- Я маленький тогда был, лет десяти. Всего не помню. Он через нашу факторию проходил, притащил убитого гискара в сетке, сказал, что кого-то из наших эта тварь убила. Было это вечером, когда они ещё не выходят, но этот то ли от голода, то ли ещё от чего в низине бродил, у источников. Туда мой отец отправился. Рейнджер сказал, что там, где он гискара нашёл, человек умирал, ему какую-то рану серьёзную нанесли, он кровью истёк, спасти не получилось – поздно было уже. Меня маленького дома оставили, а некоторые из фактории пошли. Вернувшись, сказали, что это Яков, отец мой... Рейнджер остался у нас, ночь переждать, а на утро ушёл, вот и вся история.
Паша подпёр голову руками, а их в свою очередь поставил на колени. Для него эти события были уже далёкими, но до сих пор отдавались болью. Но болью не за отца, а за мать, которую утрата сильно подкосила. С того дня он, наверное, и перестал быть ребёнком.
- Соболезную, - Борн дружески похлопал Пашу по плечу, - мир жесток и конечен. Ты это прочувствовал, будучи ещё мальцом, и вот, что я скажу. Рейнджеры… мы – такие же люди. Мы так же грешны и несовершенны, но мы выбрали путь, на котором стараемся хоть как-то сделать лучше участь тех, кто не властен её поменять, - он многозначительно посмотрел на Пашу.
- И часто в тебе просыпается такой философский альтруизм? – Даша нарушила нависшую тишину, которая в течение десятка секунд сопровождалась лишь потрескиванием тлеющих углей, - Паш, я сочувствую. Прости, что устроили такой допрос.
- Ничего, я разделяю ваше любопытство, - парень заёрзал на старом тюфяке, усаживаясь поудобнее, меняя положение, чтобы высвободить затёкшую ногу, - вы мне лучше расскажите, зачем вдруг трём рейнджерам с другого края Пустошей понадобилось ехать так далеко и выкупать меня? Меня – простого рабочего из обычной фактории.
Снова повисло молчание, которое на этот раз не прервалось ничьей резкой фразой, возвращающей разговор в колею. Паше даже показалось, что он сказал что-то такое, чего ни при каких обстоятельствах нельзя было говорить. Дарья опустила взгляд и спустя некоторое время начала ворошить угли в затухающем костре, Конг продолжал невозмутимо, уже с третьей палочки, поглощать мясо, а Борн медленно выдохнул, что-то промычав про себя и, прикрыв глаза, откинул голову назад, облокотившись о стену. Так время тянулось неизвестно сколько, ощущалось будто несколько минут, которые стали вечностью. У Паши в голове росло напряжение: подсознательно он чувствовал, что волнение и страх, которые покинули его во время оживлённых разговоров с Дашей в джипе, снова вернулись на свои места. Он не ждал подобной реакции на вопрос, максимум – резкую смену темы, но не каменную стену молчания, будто давящую на разыгравшееся воображение и на мысли о том, что его ждёт.
- Просто… тьфу, - Конг сплюнул косточку, прожевав последний кусок, - мы сами не знаем. Всё, что происходит – наше дело, которое рискует или выгореть, или нет. И в последнем случае, мы все, включая тебя, окажемся в дерьме.
- Так, конечно, сразу всё стало понятно, - Паша выжидающе посмотрел на рейнджера, надеясь на продолжение.
- Чего смотришь? Я тебе не справочник, - Конг начал ковыряться в зубах щепкой, которую выломал из шампура.
- Валера имеет ввиду, что мы здесь занимаемся самодеятельностью, без приказа и согласования с Базой, - Даша не выдержала измывательства над парнем.
- То есть как? Вы же говорили Давиду Амвросьевичу, что у вас приказ, - Паша непонимающе уставился на Валеру. Тот невозмутимо молчал.
- Да это чтобы легче было договориться, парниш, не воспринимай всё всерьёз, - Борн напомнил о своём присутствии, - ладно, Даш, он такой любопытный, аж жуть, расскажем ему?