Повернулась на спину, так по-девичьи, совершенно по девичьи прикрывая рукой грудь.
- У вас есть вода. Завтра ты загрузишь данные в бортовой компьютер… Или уже загрузил? Я вам больше не нужна.
- Ну…
Бигон не сразу нашёл подходящие слова. Собственно, подходящих слов не было вообще. Можно ли переубедить робота? И есть ли вообще смысл спорить с… ним… то есть, ней…
«Пол – это просто синтетика. Несколько килограммов био-эрзаца и… программа… Почему я воспринимаю её как женщину? Как женщину, от которой не могу оторваться? Которой надо объяснять, доказывать, признаваться… Странное свойство сознания – всё очеловечивать… С другой стороны – а что осталось от нас после трансформации? Разве наша плоть – человеческая? Может, мы и сами уже… Только любим эту трижды проклятую воду, и ещё четырежды проклятые деньги, а ещё изнываем от жажды, жлобства, страха, комплексов. Это делает нас людьми? Правда? Честное слово? Да, мы ещё мечтаем вырваться. Сменить программу… Сабы довольны участью. Суждено любить – любят. Может, у них и есть душа? Рабская, глупая, закованная в металлический ошейник и пристёгнутая цепью к колышку программы. Они бродят круг за кругом, реализуя любовь. Ах да, у них нет выбора! У нас, впрочем, выбор весьма ограничен. Почти до нуля. Или до пары иллюзорных вариантов. Мы все здесь застряли. Планета-ловушка…»
- Почему ты молчишь? Я права?
- Ты мне нужна, - ответил Бигон.
И обнял её.
- Правда?
В её глазах мелькнули радостные искорки.
- Я тебе нравлюсь? Ты хороший, я умею любить. Я не боюсь смерти, нет. Просто мне почему-то показалось неприятным, что кто-нибудь приложит к моей голове чёрную коробку, прозвучит кодовый сигнал – и всё. Это как-то неправильно… Не знаю, как должно быть по правилам.
Бигон усмехнулся. Грустно.
- По правилам – смерть в глубокой старости. В окружении постаревших детей и повзрослевших внуков. Так в видеодрамах рассказывают. И в гало-театре, когда шестичасовое представление. В жизни такого нет. Давно уже нет. Детишек вынашивают экстракорпорально. Экстракорпы – по сути, искусственные матки. После биотрансформации околоплодные воды для женщин стали роскошью. В экстракорпе заливается синтоплазма… Ничего детишки получаются, резвые. Вот только маму обнять проблематично, номер агрегата обычно не сообщают. А биородителей и вовсе обнимать не хочется. Болваны, подыхающие от жажды. Я ни разу в жизни не виделся ни с моим отцом, ни с моей матерью, ни с агрегатом, который меня выносил и родил. Хотя… Знаю, где найти их всех. Искал много лет… Нашёл потихоньку всех, одного за других. Года три назад…
- Зачем?
Ли притронулась носом к его щеке.
- Одиноко стало? И теперь ты не хочешь остаться один?
- Не знаю, - ответил Бигон. – Сам не знаю… Наверное, просто захотелось узнать, какие гады и за каким чёртом меня родили. Выяснил… То есть, ни черта не выяснил. Так, обычные люди. Совсем старые. Друг с другом не живут. По моему, и не жили никогда. Сейчас с семьёй у всех нелады. То есть… их нет почти, семей этих. Отец – в Аделаиде. Мать в Брисбене, в приюте. Я пытался отправлять ей воду, санитары выпивали. Случайно узнал, когда один из уборщиков направил мне сообщение. Выдал санитаров, жаловался на низкую зарплату. Просил доплачивать ему каждый месяц в обмен доставку моих капсул… прямо к постели… Старикам недодают. Они балласт. Я не стал ему платить. Что санитары сволочи – верю. А в благородство, пусть и оплачиваемое, не верю. Он бы сам и выпивал… Как проконтролировать? Наверное, они умрут скоро. Он и она. А на вопрос «за каким чёртом?» не ответят. И агрегат не ответит. Его, кстати, десять лет назад демонтировали. Протекать начал. Вот так…
Ли вздохнула грустно.
- Мне все рассказывают свои истории. У Боски истории были весёлые. Он родителей не искал. Он воровал в детстве. Лучше всех воровал, и никогда не попадался. За это его любили и считали очень талантливым. Все ему так говорили. А мне грустно было. Он хвастался, а потом…
Она положила ладони ему на затылок.
- …клал голову на грудь. Говорил, что молоком пахнет. Это ароматизатор такой… мужчинам нравится, когда пахнет молоком?
Бигон промолчал.
- А зачем тебе вода? В Брисбене тебе давали много воды…
- Вода всем нужна, - заворчал спросонья Шлом. – Один литр на чёрной бирже стоит… бе-е… надо посчитать…
И сдержанно, по-стариковски, захрапел.
Он вовсе не был уродом.
Просто кости стали мягкими.
Так бывает иногда. Скажем, когда наступает утро и воздух начинает прогреваться.
Тут не зевай… Нет, не нужно зевать.