Сгибаясь, как от удушливого ветра, каким-то чудом избежав осколков, Душа сделала ещё несколько шагов и, завязнув в разрывающих воплях, полностью обессилев, остановилась прямо перед Тварью.
Та, довольно зашипев сквозь вой, начала извиваться всем телом, создавая завихрения из песка вокруг остановившейся Души, разгоняя песчинки и направляя их прямо ей в грудь. Душа не отбивалась, не сопротивлялась, не кричала, она просто старалась не упасть. Песок сек ее тело и глаза как маленькие кинжалы, разрывая и пузыря нежную кожу.
Долго.
Пока Душа не выдохлась.
Набрав воздух в последний раз, она, прикрывая ладонью иссеченную грудь, с трудом разлепляя спекшиеся губы и падая навзничь, прошептала:
– Помоги…
Шепот души царапнул своим отчаянием всю пустыню. Даже бесстрастный закат сжался от боли и бессилия.
Но шепот Души был услышан.
В эту же секунду небо над пустыней расселось, как от тяжести беременности и впустило десятки огненных шаров, которые с грохочущим нарастающим гулом, постепенно увеличиваясь в объеме, ринулись к земле.
Душа, медленно запрокидывая в падении голову, взглянула изрезанным взором на их появление и, как осенняя листва отрывается от деревьев, так и она, слегка оторвавшись ступнями от земли, зависла над вздыбленными песками. Падение было как в замедленной съемке. Неспешно и плавно, тратя последние силы на это замедление и оттягивая тем самым мгновение своей смерти, падала Душа. Вопли Твари стали ликующими. Её стеклянные глаза покрылись мелкими трещинами нетерпения, а длинные гладкие руки, дрожа от напряжения, протягивались к падающей навзничь жертве. Когда Душа коснется земли, Тварь сможет сожрать ее целиком. Она извивалась и рвалась как собака на цепи, клацая зубами, шипя, и уже не контролируя свой вываливающийся красный раздвоенный язык.
Собственные надрывные вопли и жажда плоти не дали Твари вовремя заметить шары.
Как небесные звёзды, сорвавшиеся со своих орбит, разрывая огнем тугую горячую атмосферу, они неслись к земле, пылая белыми языками пламени, раскручиваясь вокруг себя, дребезжа и напрягаясь от скорости и трения. Как только раскаты грома донеслись до Твари, она неистово дернулась, зашипела и, расширяясь, в ярости, стала вдыхать окружающий мир.
Но было поздно.
Шары почти достигли пустыни.
Они, распахиваясь в воздухе в крылатые светящиеся создания и объединяясь в парящее кольцо, на всей скорости, с грохотом и пылевыми столбами, стали врезаться изгибами крыльев в землю, окружая падающую без сил Душу. Взбешенная Тварь, наливаясь синей кровью и раздувая вены на помутневшем лице, с визгом и писком, забилась в агонии. Такая близкая, почти съеденная жертва, за доли секунды была накрыта непробиваемым куполом фарфорово-белых перьев. Все было кончено.
Тварь это знала.
Извиваясь, вереща и расхлестывая по песку свое длинное сильное тело, как осьминог, танцующий на морском дне, она билась в приступе голода и поражения. Красный толстый язык, который она так стыдливо прятала все время, неконтролируемой анакондой рвался из ее рта. Ударяясь о серые зубы и кроша их в труху. В предчувствии неминуемой смерти Тварь вопила неистово. Пока язык не вырвался на свободу. Быстрой, тугой лентой, унизанной широкими присосками он обвил шею, грудь и живот отбивающейся хозяйки. Схватил налету руки и ноги, плотно приматывая их к телу и… Сильным мышечным движением сдавил Тварь до размера маленькой горошины, вызывая столкновение частиц и кроваво-синий взрыв, уничтожая себя и хозяйку.
Взрыв оглушительной волной ударил по куполу ангельских крыльев, накрывая пустыню спасительной тишиной.
Протяжная, звенящая и пустая тишина.
Она медленно прокатилась широкой волной туда-сюда несколько раз. Потемневшее от воплей Твари небо стало успокаиваться и возвращать себе свой цвет. Песок вновь стал шуршать. А на горизонте проявился вечный кровавый закат.
Часть 2
Успокоившаяся и исцелившаяся пустыня во все глаза смотрела на купол из крылатых созданий. Он был прекрасен и недвижим. Вонзив крылья глубоко в землю, и создав над Душой плотную непробиваемую защиту, они безмолвно стояли, скрестив на груди руки. Их светлые лица и взгляды были обращены внутрь. На безжизненно лежащую окровавленную красавицу.
Это длилось много дней.
Время от времени, некоторые из них отслаивались от купола и помогали Душе, смачивая ее потрескавшиеся губы влагой и залечивая прекрасные ступни. Когда Душа зашевелилась в первый раз, то на всю пустыню разлился счастливый, молодой, сверхъестественный смех. Такой чистый, что в некоторых местах, сквозь песок, проклюнулись нежные деревца.