Разбор речной воды на орошение, ликвидация речного русла до того, как оно придет к назначенному природой финишу, — явление типичное. И когда специалисты, занимающиеся поливным земледелием, говорят о реках, они прежде всего отмечают, каков сток воды, сколько кубических метров воды переносит река за секунду в разное время года, кто и сколько воды отбирает по пути, что остается для более низких по течению районов. Если им, конечно, вообще что-либо остается — возможности реки всегда ограничены, и чем больше воды ответвляется в сторону, тем меньше ее идет дальше вниз.
Есть в Средней Азии реки, которые уже в далекие времена обросли бессчетными ветками каналов, те, в свою очередь, ветвились более мелкими каналами и канальчиками. Такая разветвленная сеть вторгалась на поля, где совсем неширокими арыками проходила между рядами растений. Эти древние поливные земли официально так и именуются: «земли древнего орошения». Они образуют оазисы, но не такие, как в центре пустыни, возле выбивающегося на поверхность подземного ключа. На землях древнего орошения выросли оазисы-гиганты со многими селениями и городами, центрами хозяйственной и культурной жизни, с многомиллионным населением. Таковы расположенные по соседству Тедженский и Мургабский оазисы в Туркменистане: не острова, а огромные зеленые материки в песках Южных Каракумов. На долю их приходится почти половина всех посевных площадей и примерно треть всего населения республики. Здесь находятся такие крупные города, как Мары, Байрам-Али, Теджен. Люди издавна селились на орошаемых землях, ставших плодородными благодаря разветвленным каналам, многочисленным плотинам и водохранилищам, сложной системе распределения воды. Недалеко от Байрам-Али находятся руины Древнего Мерва, одного из крупнейших очагов цивилизации на Востоке, славившегося, в частности, своими библиотеками. Только в одной из них в тринадцатом веке насчитывалось 120 тысяч томов. И культурное богатство начиналось с оросительных каналов — культура расцветала там, где расцвела жизнь.
Два всемирно известных узбекских оазиса — Бухарский и Самаркандский — выросли на землях, орошаемых водами реки Зеравшан, но, конечно, опять-таки с помощью каналов, плотин, водохранилищ. Упоминания о Бухаре относятся ко второму, а о Самарканде к шестому веку до нашей эры, к временам походов Александра Македонского. Бухара и Самарканд всегда стояли в центре событий, происходивших в Средней Азии, как из-за выгодного географического положения, так и из-за богатств, которые принесли им плодородные орошаемые земли.
Вспоминая земли древнего орошения, обязательно нужно назвать Хорезм, самый северный, самый близкий к России оазис-гигант. Он находится в нижнем течении Амударьи, начинается примерно в пятистах километрах от того места, где она впадает в Аральское море. И от берегов Каспия до Хорезма тоже километров 500–600, правда, по пустынной территории. С востока к Хорезмскому оазису вплотную подходят песчаные барханы Кызылкумов, с запада — пески Каракумов. Атмосферные осадки в оазисе ничтожны, они обычно составляют 100, а то и 80 миллиметров в год. Но многочисленные рукава большой реки, каналы, иногда довольно крупные, даже судоходные, «разводят» воду на большие территории, где под жарким солнцем вырастают хлопок, хлеб, великолепные дыни, абрикосы, персики, айва. Кормовые травы скашивают по четыре раза в год, так что есть прекрасная база для животноводства. Но вот любопытный парадокс: оказывается, есть такие выросшие в пустыне животные, которые не одним кормом сыты и обилие влаги для них просто нестерпимо. Им подавай сухой пустынный климат, подавай жару, степную полынь и скромный водный рацион. Эти животные — каракульские овцы. Все попытки разводить их во влагообильном Хорезме закончились тем, что овец пришлось отправлять в соседние пустынные каракалпакские и туркменские пастбища. Не случайно все мировое производство каракуля сосредоточено в пустынях.
Одно из важных слагаемых здешнего плодородия — великолепные почвы, которые тоже в значительной мере созданы рекой. Житель Поволжья или Приднепровья будет просто потрясен, взглянув на воды Амударьи, особенно в нижнем ее течении. Они темно-коричневые и чрезвычайно мутные, кажется, что это не речная вода, а какой-то поток странного густого напитка, вырвавшийся из фантастического гигантского кофейника. По мутности вода Амударьи близка к мировому чемпиону в этой области — Тигру. В ней значительно больше илистых частиц, чем в водах таких рекордсменов мутности, как Нил и Инд. Вместе с максимальной годовой нормой воды, выливаемой на поля (примерно 700 килограммов на квадратный метр), Нил приносит около килограмма ила, а Амударья — 2,4 килограмма. Стоит ли после этого говорить об илистости вод Нижней Волги, которые в таком же количестве воды содержат всего каких-то 80 граммов ила.