Иногда даже чувствовал некое беспокойство и недовольство. Но – как человек опытный и грамотный – быстро давил эти глупые чувства, потому как отлично помнил свою радость, когда управляемый его руками вертолет дал деру из весьма паскудного места, где даже воды не было. Здесь, как в раю – было все. Кормили просто великолепно, пойло в баре оказалось невиданно отменного качества и раз в неделю можно было совершенно официально надраться до состояния ирландского пьяницы. Хотя очень быстро убедились все – те, кто надравшись вел себя неадекватно – мигом переводились куда-то в другое место, а те, кто их рекомендовал получали штраф в немалую сумму.
В итоге эксперименты с ужиранием до синих соплей сошли на нет, зато всякую болтовню за стопкой или кружкой совсем не возбраняли. Никому из наемников не нравилось, когда от их жалования отщипывали куски. К слову, у американцев в армии "зарплата" на жаргоне обозначалась словом "издевательство", о чем многие из бывших армейцев не раз говорили, но тут язык не поворачивался пользовать это жаргонное словечко, то, что приходило нынче на счет – никак издевательством не выглядело.
Парни всерьез прикидывали, как заживут после контракта, многие, если не все – мечтали его продолжить. Эти наниматели, замаскированные самым нейтральным названием определенно левой фирмы, явно отличались от многих предыдущих – скаредных и душных. Все здесь было по первому классу – от оружия и снаряжения – до жратвы и кроватей.
Да и нынешнее начальство нравилось. Правда окончательно делать выводы было рано, и раньше попадались такие, что стлали мягко, а спать было жестко, вот после первого дела становилось ясно, на кого работаешь. Когда тебе под дикий залог, словно это ручной сборки снайперская винтовка с уникальной просветленной оптикой и стразами Сваровски на резном прикладе, выдают совершенно изможденный Калашников ржавого затертого года, всего два магазина к нему и патроны по счету, сразу понимаешь, что работодатель – тот еще ублюдок и сильно тут не разживешься, зато медицинскую страховку в случае попадания в ливер твоей тушки пули постараются не платить под сотней надуманных предлогов. А скорее всего даже и эвакуировать подранка не станут, птичка стоит дорого, а безвестных трупов в горячих местах планеты остается полным – полно и они никого не интересуют.
Каждый из сидящих за столиком уже на таких насмотрелся, война - практически любая - это выставка невезучих. Да и валяются неудачники на виду и подолгу. Как напоминание остальным.
Глава 8
Теперь же поневоле будешь уважать самого себя за то, что живой и вполне целый. Это, если кто не понимает – искусство! Высокое искусство!
Потому что сдохнуть можно в любой момент даже и в мирной жизни. А на войне – и тем более. И для любого вояки посидеть в спокойной обстановке – уже Удовольствие, а если еще и с рюмашкой, и в хорошей компании – так и тем более.
Седой пулеметчик, когда был уверен, что их не могут подслушать, сообщил своему приятелю странное. А именно то, что по, его мнению злокусачий вертолетчик точно был дохлым, когда тяпнул за пальцы не ко времени милосердного конопатого бедолагу. Это тогда очень сильно напугало и пострадавшего самаритянина, и пулеметчика.
Они ж в рефрижираторе достаточно времени просидели, чтоб в этом убедиться. Точно – дохляк. Не дышал и сердце не билось. Но шевелился и пытался вырваться из пут. Уж что-что, а умели ребята это определять – даже и не суя в пасть покойнику свои лапы. И от недостатка наблюдательности не страдали никогда. И поневоле вспоминались зловещие слова Дока. И теперь то, как его выперли – становилось еще более интересным.
Оставалось только внятно понять, что там с этим самым Висби случилось. Может быть в этом есть ключ к пониманию ситуации? Договорились, что глянут в Сети, что можно, а потом оказалось, что пара сослуживцев разбираются неплохо в давней истории, у одного на лбу было написано, что он явно в университетах учился, а другой – другой, похоже либо был из тех мест, либо чем-то таким приторговывал. Седой сказал о нем, что были у него знакомцы по распродаже всякого интересного, чистые вроде мусорщики, но копались не на свалках, а на аукционах, где продавали всякую древнюю хрень, вот чем-то очень этот неторопливый блондинчик был похож и даже словечки употреблял характерные.