Он увидел, что тот напрягся, как сжатая пружина. Раньше Гас никогда не вмешивался в спорные дела Вудроу Калла, но сейчас почувствовал, что если не вмешается и на сей раз, его самого преданного единственного друга и в самом деле застрелят на его же глазах. Калеб Кобб был не из тех, кто расточает пустые угрозы.
Калл отбросил ладонь Гаса. Он был готов кинуться на Калеба даже под угрозой неминуемой смерти.
Гас быстро встал между Каллом и Калебом и протянул рядом стоящему мексиканскому офицеру свой пистолет и ружье.
— Отдай и ты свои, Вудроу, — попросил он.
— Капрал Маккрае, а ты более благоразумен, нежели твой приятель, — заметил Калеб. — Капрал Калл туго соображает, но если он последует твоему совету и сдаст оружие, мы все выйдем из этой трудной ситуации без людских потерь.
Калл с горечью и злостью убедился, что его положение безнадежно. Даже если он прыгнет на Калеба и вырвет у него пистолет, целая сотня мексиканцев расстреляют его, прежде чем он убежит.
— Ненавижу вас за трусость, — бросил он упрек Калебу, но оружие свое все же сдал.
Калеб недоуменно пожал плечами и повернулся к капитану Салазару, который вернулся к палатке как раз в тот момент, когда там разгорелся скандал.
— Капитан, не можете ли вы сделать мне одолжение и посадить этого человека под надежную стражу, пока он не остынет? — попросил Кобб. — Он слишком ершист на свою же беду, черт бы его побрал.
— Разумеется, полковник, — пообещал Салазар. — Я для этого выделю шестерых солдат.
Калеб опять поглядел на Калла — молодой рейнджер трясся мелкой дрожью, а в глазах его светилась откровенная ненависть.
— Выделите десятерых, капитан, — посоветовал Калеб. — Шестеро, может, и одолеют его, если он решит вырваться. Но он тот самый человек, который застрелил сына Бизоньего Горба — он будет драться до последнего.
— Мне плевать на вас, полковник, если вы решили сдаваться в плен сами, — заметил Калл. — Но решать за нас у вас нет права.
Калеб Кобб никак не отреагировал на его замечание — он молча вернул тощему молодому офицеру пистолет.
— Спасибо, — сказал он. — Капрал Маккрае. отправляйся на вершину пригорка, где стоит отряд, и передай им мой приказ сложить оружие. Скажи, что вреда им не причинят и накормят, как только они сдадутся.
— Я пойду, полковник, но, может, им не понравится отданный вами приказ, — ответил Гас.
Калеб показал на мексиканскую армию, которая быстро окружала небольшую кучку рейнджеров, стоящих на макушке пригорка. Пехота уже встала плотным кольцом, а кавалерия гарцевала двумя группами позади нее.
— Мы не станем здесь устраивать второго Аламо или Голиада, — сказал Калеб. — Полковник Трэвис был дурак, храбрый, но дурак. У него хоть рядом стояла церковь, где можно было занять оборону и отстреливаться, а у нас нет даже деревца, за которым можно спрятаться. Так что наша малая война закончилась. Иди и скажи им об этом, — добавил он. — Чем скорее доберешься, тем скорее они получат завтрак.
— Вудроу, успокойся, — предупредил Гас перед тем, как отправиться в отряд. — Никому легче не станет, если тебя убьют.
Калеб Кобб опять нырнул в палатку генерала. Около нее трое солдат впрягали пару гнедых кобылиц в великолепную двухколесную пролетку с брезентовым тентом наверху.
Гас пожал Каллу руку и пошел назад к гребню холма, где его поджидал отряд. Он считал, что с ним вместе пойдут несколько мексиканцев, чтобы не спускать с него глаз, но никто не пошел. Он в одиночку покинул лагерь, шагая по цветущей траве.
Десяток солдат во главе с капитаном Салазаром окружили Калла и повели его за сотню ярдов от палатки генерала.
— Присаживайтесь, капрал, и отдыхайте, — промолвил Салазар. — Вам предстоит долгий путь. Может теперь, когда этот дурацкий инцидент исчерпан, вы хоть немного поедите.
Калл лишь мотнул головой — он еще не остыл.
— Я поем вместе с моими друзьями, — проговорил он. — А что насчет долгого пути? Полковник Кобб только что сказал, что мы направляемся в Мексику — а разве мы не в Мексике?
— В Нью-Мексико, — уточнил Салазар. — Но есть и другая Мексика, вот туда-то вы и направляетесь — по сути дела в Мехико-Сити. Там состоится суд, — продолжал он. — Или, вернее, должен состояться, если кто-нибудь из вашего отряда выживет после длительного перехода.
— А как далеко находится Мехико-Сити? — поинтересовался Калл.
— Не знаю, сеньор, — признался Салазар. — Никогда не имел удовольствия бывать там.
— Но все же, в сотне миль отсюда? — не унимался Калл. — Достаточно длинный переход лишь ради того, чтобы в конце его нас всех расстреляли.
Салазар с удивлением посмотрел на него и ответил:
— Вижу, что вы мало знакомы с географией. Мехико-Сити отсюда не в сотне миль, а в тысяче. А может, и в паре тысяч, как я говорил, я там никогда не был. Одним словом, путь довольно долгий.
— Черт побери, слишком уж далеко, — решил Калл. — Не хотел бы прошагать всю дорогу пешком, чтобы добраться до места, где меня поставили бы к стенке и расстреляли. Я немало прошел, добираясь сюда из Техаса. И вовсе не хочу преодолеть еще тысячу миль, как и остальные ребята.
— Можете хотеть или не хотеть, но вперед пойдете, — предупредил Салазар. — Пойдете, и вас будут сулить по закону. Мы не какие-нибудь варвары и не признаем человека виновным без справедливого суда.
Калл взял еще одну чашечку кофе, но есть ничего не стал и не был расположен к продолжению разговора с капитаном Салазаром или еще с кем-либо. Он видел, как по равнине бредет Гас — он еще не дошел до отряда, чтобы сообщить о предательстве Калеба Калл подумал, что неплохо было бы идти вместе с ним, тогда он смог бы вдохновить рейнджеров на битву, даже если бы она и вылилась в смертельный бой. Уж лучше погибнуть, чем снова угодить в плен. Но вот Гас идет, а его самого охраняют десятеро, чтобы пресечь любые попытки присоединиться к другу. За ним пристально наблюдают не только выделенные солдаты, но и большинство оставшихся в лагере мексиканцев. В темноте он еще попытался бы бежать, но облака рассеивались, наступал яркий день. Сквозь тонкую пелену облаков пробивались солнечные лучи и ложились светлыми пятнами на равнину. Гас шел по такому светлому пятну, направляясь к гребню холма.
Пока Калл сидел под охраной, стараясь обуздать охвативший его гнев, из белой палатки вышел генерал Димазио, за ним следовал Калеб Кобб. Оба они подошли, в сопровождении ординарцев генерала, к роскошной коляске и сели в нее. Калл подумал, что генерал собирается уезжать из лагеря — зачем же еще запрягать лошадей в коляску? — но увидев, что и Калеб тоже садится в нее вместе с генералом, был немало удивлен. Ожидая кучера, генерал потягивал виски, но не из фляжки, а из тяжелой бутыли толстого стекла. У Калеба бутыли не было, но, как заметил Калл, он вынул из кармана рубашки очередную сигару и тщательно разминал ее, готовясь закурить. Появился солдат, который выполнял обязанности кучера, сел на облучок, и коляска покатила на запад. Ее сопровождали восемь кавалеристов.
Перед выездом из лагеря генерал на минутку остановил коляску и что-то сказал капитану Салазару. Калл находился всего в нескольких ярдах от того места, где остановилась коляска. При виде Калеба, своего непосредственного командира, сидевшего рядом с мексиканским генералом, гнев закипел в нем с удвоенной силой. Калл встал и молча наблюдал. Капитан Салазар послал одного из солдат обратно к палатке — генерал забыл прихватить с собой меховой плед. В мгновение ока солдат домчался до палатки, выскочил оттуда с пледом и бережно понес его в руках, следя за тем, чтобы тот не волочился по мокрой траве. Плед весил почти столько, сколько сам солдат, несущий его в руках.
Калл подошел ближе к коляске, никто не успел остановить его.
— Куда это вы заторопились? — спросил он Калеба.
В голосе Калла звучала такая злость, что все десять солдат, охранявших его, разом вздрогнули. Калеб Кобб удивился и почувствовал раздражение — он уже успел забыть о Калле и ему не понравилось, что тот так нагло подошел и что-то спрашивает.
— Как куда? В Санта-Фе, капрал, — ответил Калеб. — Генерал Димазио говорит, что меня хочет видеть сам губернатор. Думаю, он намерен устроить в мою честь небольшой банкетик.
Калл весь так и взвился и решил, что лучше умереть, но покончить с трусом — все его естество настоятельно требовало этого. Он стремительно прорвался сквозь группу оцепеневших охранников и даже сумел на ходу вырвать у одного из них мушкет, но не удержал и ружье грохнулось на землю. Он не стал подбирать его и продолжал мчаться. Его дикий вид напугал лошадей в упряжке, они встали на дыбы, кучер от неожиданности свалился с облучка, угодив прямо под лошадиные копыта. Коляска была легкой, Калл пнул ее в тот момент, когда она накренилась из-за вздыбившихся лошадей. Калеб и генерал слетели с сиденья на пол. Калл наклонился к Калебу и ударил его, а потом, когда коляска качнулась в другую сторону, схватил тяжелую стеклянную бутыль, из которой генерал отхлебывал виски, и саданул ею Калеба по носу, разбив его и разломав торчащую изо рта свежую сигару. Лицо Калеба окрасилось кровью — смешиваясь с виски, она обильно текла ему на грудь. Коляска перевернулась, и испуганные лошади медленно потащили ее вперёд. Кучер попал пол волочившееся колесо и теперь громко стонал внизу под коляской.