***
Настоящее
— Мисс... То есть, Шайло, мы на месте.
Отлепившись от окна, я вижу, как Уилл изучает меня задумчивым взглядом. Мое сердце бешено бьется, а в ушах свистит.
— Уже?
— Ты была в отключке минут двадцать, — замечает он, заглушая двигатель. — Готова?
— Это еще один из твоих риторических вопросов? — спрашиваю я, снова смотря пустым взором в окно.
— Полагаю, что да.
— Что означает, у меня нет выбора. — Воспоминания, которые бурлили во мне с момента, как я сошла с самолета, не покидают мой разум, превращая и без того напряженную ситуацию в практически невыносимую. Я устремляю глаза на белую табличку снаружи кирпичного здания. Она с гордостью отображает имя, от которого содержимое моего желудка стремиться наружу.
«Общинный центр имени Элизабет Кинкейд».
Уилл уже вышел из машины и ожидает меня у капота. Мне остается только молиться, чтобы управляла этим местом мама Элли, а он стал врачом, которым должен был стать.
Несмотря на то, что я с ним сделала.
— Ты ведешь себя так, словно хуже быть не может, — заявляет Уилл, поскольку мой шаг замедляется по мере приближения к входу.
— Так и есть. — Подробностей я не уточняю. Мой надзиратель не должен быть моей новой лучшей подружкой, и уж точно не должен стать человеком, с которым стоит делиться темными секретами.
— Ты загадка, Шайло Уэст, — отмечает он, всматриваясь в меня, как будто ищет во всем какой-то смысл.
Я ничего на это не отвечаю, решив перевести разговор.
— Ты ведь не местный. — Это не вопрос. Я уже знаю ответ.
— Миссури, — подтверждает он, открывая дверь и приглашая меня пройти внутрь. — Небольшой фермерский городок недалеко от Канзас-Сити. Переехал сюда около пяти лет назад.
Средний запад. Я угадала.
Беседа резко заканчивается, когда мы ступаем в центр. Внутри все так же просто, как и снаружи. Ровный слой белой краски покрывает стены, украшенные только фотографиями в черной рамке Элли — сначала малышкой, далее маленькой девочки с широкой улыбкой и робкой первокурсницы средней школы, решившей жить обычной жизнью.
Последняя фотография бросается в глаза, и я отворачиваюсь, прежде чем кто-то увидит мое выражение лица. На изображении Элли в белой комнате, вся в проводах, а с ней два знакомых улыбающихся лица с темными кругами под глазами.
— Whoa. QuQuépasa, mami! — Голос отвлекает мое внимание от картины на опасного с виду молодого парня в черной футболке и мешковатых джинсах. Хотя это грубо, но я не могу не таращиться на цепочку красочных татуировок на его руках и бритой голове.
— Извините, я не мексиканка.
Он широко разводит руками и подмигивает.
— Привет, все в порядке, я тоже.
Когда я просто продолжаю пялиться на него, он выдает мегаваттную ухмылку с совершенно прямыми белыми зубами. У него милая улыбка, обрамленная пока что редкой бородкой, но то, как он смотрит на меня, заставляет меня отступить на шаг. Не смущаясь, парень медленно продвигается вперед, прижимая язык к внутренней стороне щеки, чтобы подавить смех.
— Я пуэрториканец, не то чтобы я когда-нибудь видел родину, но все же... — Затем протягивает руку в знак приветствия. — Фрэнки, я тут разбираю бумаги.
Я смущенно смотрю на его руку, а потом снова на его лицо. Прежде чем я могу сформировать мысль, Уилл встает передо мной, чтобы пожать Фрэнки руку.
— Привет, Фрэнки. Босс рядом?
— Как дела, Крутая шишка? — спрашивает Фрэнки после рукопожатия. — Что так долго возился со сладенькой? Мы ужу думали, ты пропал без вести.
Подождите-ка, что?
— Вы двое знакомы? — Я хмурюсь и прерываю их воссоединение, указывая на них пальцем.
Фрэнки просто усмехается.
— Уилл то и дело заглядывает, правда, Крутая шишка?
Либо чувствуя мой дискомфорт, либо просто желая избавиться от меня, Уилл игнорирует его комментарий и кивает в сторону закрытой деревянной двери, где по кругу стоят не менее десяти молодых ребят.
— У босса посетители? Он должен ожидать нас.
Глаза Фрэнки загораются, будто ждет начала шоу, а у него места в первом ряду.
— Никого нет, мужик, он ждет. — Он обходит меня, что-то напевая, и снова подмигивает. — За мной.
Я не помню, как шла по коридору или даже тишину, которая внезапно обрушилась на группу мальчиков, пока они облизывали губы и посылали мне воздушные поцелуи. Когда Фрэнки открывает тяжелую дверь, воздух со свистом покидает мои легкие.
Человек за столом поднимает взгляд, но не встает, когда я вхожу. Массивные мышцы рук полностью покрыты чернилами, объединяющимися с аналогично украшенной шеей, и растворяются на рельефной твердой груди. Медленная улыбка изгибает нижнюю губу, а язык поигрывает с пробивающим ее круглым кольцом. В момент, когда мужчина наклоняется вперед, длинная прядь каштановых волос падает на его щеку, закрывая бездонные голубые глаза из моих воспоминаний — глаза мальчика из моей памяти.