Я смотрю на неё, пока она похлопывает пальцем по уголку рта.
— Уильям Эмерсон?
Всегда готовая женить на мне любого мужика с красивой улыбкой и толстым кошельком, мама в надежде приподнимает брови, еще больше привлекая внимание на расширенные от «Ксанакса» зрачки.
— Да! Точно! Уильям. О, он прекрасно выглядел. Он такой же приятный в общении, как и на вид? Кто его люди?
Из меня вырывается стон. Богатые южане всегда беспокоятся о том, кто твои «люди». С кем ты в родстве. С кем общаешься. В чьих силах предоставить твоей дочери образ жизни, к которому она привыкла, прежде чем вышвырнуть ее задницу из дома.
— У него здесь нет людей, мама. Он из Миссури.
— Это не значит, что он ни с кем не связан, дорогая. — Похлопав меня по руке, она слегка покачивается (эффект вдарившего по ней депрессанта). — Уоррен Баффет3 со Среднего Запада, тебе это известно?
Нет, вообще-то, нет. И если честно, я в шоке, что она это знает.
Кто эта женщина и что она сделала с моей матерью?
Хммм. После травки люди становятся философами. Возможно, «Ксанакс» делает мою маму умной.
— Уилл Эмерсон — мой надзиратель. — Я отодвигаюсь от мамы, когда она скользит по простыне ко мне. — Что-то мне подсказывает, что спать с ним — билет в один конец в тюрьму.
— Я просто спросила, — мямлит она, уже едва разлепляя веки. — Ты можешь делать вещи и похуже.
— Уже.
Я болтаю о том, как было бы круто поскакать на моем надзирателе, с пьяной матерью именно поэтому.
Да-да, не стоит бросаться камнями, Шайло.
Однако даже если бы на интрижке с Уиллом не стояло табу, в моей голове нет для него места. Каждый доступный укромный уголок и трещинка заполнены греховным телом Кэри. Меня возбудил даже отданный им приказ, сказанный тоном, словно я была не лучше жвачки, прилипшей к его ботинку.
Ну и что это говорит обо мне?
Я никогда не была подстилкой для мужчин. Во всех своих отношениях я была главной. Я решала когда любить и когда оставлять, а если кому-то что-то не нравилось, то он мог смело катиться на хрен. В очереди всегда стоял счастливчик, готовый занять вакантное место.
Но то, как милый и послушный Кэри зарычал на меня с выражением чистого отвращения, зажгло фитиль в моем животе, который кипит до сих пор. Даже то слово, которое пробило дыру в моем сердце, не смогло потушить это пламя.
Мда, со мной определенно что-то не так.
— Мама?
— Хммм? — Приоткрыв один глаз с откинутой головой, она смотрит на меня.
— Неужели я настолько безнадежна, что людям на меня наплевать?
Я не хочу знать ответ, но слова Кэри преследуют меня.
Она долго молчит, а потом уголки ее рта поднимаются в улыбке.
— Единственные, кто не может прощать, дорогая, это те, кому это не нужно. Что касается остальных, ну, обычно те, кому мы сделали больнее всего, последние, кто не верит, что мы достойны второго шанса.
Мой рот отвисает, когда она самодовольно подмигивает.
Воздух в моей спальне вдруг чувствуется насыщенным и тяжелым. Оттолкнувшись от кровати, я накрываю маму одеялом и направляюсь к двери. Уже почти полночь, но мне нужно прогуляться по пляжу и проветрить голову.
Когда я открываю дверь, голос моей матери раздается мне вслед.
— Шайло?
— Да?
— Ты стоила ему всего и ушла, ничего не потеряв. Кем бы он сейчас не был, ты сама его создала.
Сердце вырывается из грудной клетки, когда за мной захлопывается дверь.
***
Трижды переставляя будильник, я, наконец, зарываюсь в не распакованном чемодане. Выбираю дизайнерские джинсовые шорты и обрезанную черную майку VeraWang, за которую когда-то отдала семьсот долларов не моргнув глазом. Раньше бы меня удовлетворил мой выбор, но как только моя нога оказывается в центре, я понимаю свою ошибку. Мой прикид абсолютно неуместен в прославленном подпольном бойцовском клубе, заполненном вонючими подростками.
По какой-то причине я чувствую, что Кэри здесь нет. Я в ступоре и шокирована тем, что ощущаю его присутствие. Боже, я в городе меньше двадцати четырех часов, а уже чувствую эту связь. Эта мысль не дает мне покоя, но я толкаю ее в глубину своего сознания и продолжаю идти в конец главной комнаты.
Вот она. Красная швабра.
Долбанный кусок дерьма.
— Ты испачкаешь все эти дорогие нитки. — Взглянув в сторону, встречаюсь с глазами пропавшего без вести полузащитника «Оклендских рейдеров». Этот огромный как в высоту, так и в ширину парень чмокает воздух и подмигивает мне. — Возможно, ты захочешь их снять.
Опустив глаза, я семеню мимо него, чувствуя взгляды, по крайней мере, десяти татуированных мальчишек-переростков, которые напоминают тюремную банду. Я не понимала, что задерживала дыхание, пока деревянная палка не оказывается в моей руке. Вцепляюсь в нее со всей силы, словно каратист с черным поясом, готовый снести чью-то голову.