Как-то так. С момента, когда я поставила под сомнение свое здравомыслие у кирпичной стены, можно сосчитать сколько раз Кэри смотрел мне в глаза. Любое общение между нами происходит в форме ворчания и односложных команд. Заканчивается это тем, что я таращусь на его задницу, когда он со всей силы хлопает дверью офиса.
Весьма символично, прямо-таки настоящая шекспировская трагедия. Я образно закрывала дверь перед его носом годами, и вот теперь он это делает уже буквально. Неловкий танец, который мы танцевали много лет, перерос в танго без структурированных шагов и действий. Никаких правил. Я не смогу защитить себя, просто уйдя.
Я застряла здесь против воли по решению суда и реагирую на мужчину, думать о котором не должна.
Днем я маскирую свое замешательство, в то время как ночью возвращаются воспоминания о его твердом теле, которое управляет моим в греховном танце. Смертельная смесь похоти и возмездия вели борьбу за контроль в его глазах и, честно говоря, не могу сказать точно, чего из них я боюсь больше.
Его вожделения или жажды справедливости.
Как, черт возьми, он может заставлять меня хотеть и того, и другого? Неужели я готова сама вбить гвозди в свой гроб, лишь бы он прикоснулся ко мне? Стоят ли того его ласки?
— Ты уверена, что с тобой все будет хорошо?
Из мыслей меня вырывает хриплый голос матери. Мы сидим на заднем сиденье лимузина, который остановился рядом с бордюром, покрытым граффити. Я прибываю в шоке из-за того, что мама в такую несусветную рань уже одета и в себе.
Поднимаю глаза и наблюдаю, как она закидывает крошечную синюю таблетку в рот.
Ладно, в определенной степени в себе.
— Прости, что? — спрашиваю я, когда она запрокидывает подбородок, проталкивая таблетку в горло, делая это весьма элегантно.
Глядя в окно, она морщит скульптурный нос.
— Не хочу оставлять тебя здесь, дорогая. Не лучшая часть города.
Я не могу удержаться от смеха, когда вытаскиваю телефон, чтобы сверить адрес, который дал мне Уилл с номером на здании.
— Мама, да для тебя за три квартала от нашего сообщества уже не лучшая часть города.
Я рада, что в машине нет никого, кроме Малкольма, потому что это, должно быть, тот самый случай, когда подходит фраза: «Чья бы корова мычала».
— Со мной все будет хорошо. Пусть Малкольм заберет меня через час.
— Что ты собираешься делать? Ты знаешь, что там будет? — Она указывает рукой в сторону захудалого одноэтажного здания, как будто произнося эти слова вслух возможно подхватить заразу.
Лицемерка.
Несколько раз поморгав, делаю вид, что раздумываю, прежде чем, наконец, безучастно пожать плечами.
— Ну, после того, как мы принесем младенца в жертву, предполагаю, все как обычно. Ну, знаешь пение, оргии и закуски...
Ее идеально подведенные глаза стекленеют, что удивляет меня сильнее, чем должно. Медленным движением мама вжимается спиной в мягкую дверь лимузина, как будто желает слиться с ней и телепортироваться обратно в страну горничных и хозяев. Придется избавить ее от страданий, потому что Бьянка Уэст может справиться с чем-либо единственным средством, а сегодня она уже прогулялась по шоссе «Клоназепама».
— Просто шучу, мама. — Поглаживая ее колено, хватаю бутылку с таблетками рядом с ее ногой и швыряю в свою сумочку. Это довольно рискованно, учитывая место, куда я направляюсь, но кто-то должен лишить ее их. По хорошему, сейчас стоит ее успокоить, н я не могу упустить возможность над ней подшутить. Когда Малкольм открывает для меня дверь, я драматично подмигиваю. — Все это, как правило, приберегают для второй встречи.
Оставив ее брюзжать, я, подпрыгивая, иду к зданию. Наверно, это садизм — так играть с головой моей бедной матери. Тем не менее, я хихикаю, открывая дверь на свою первую встречу с наркоманами и алкоголиками, представляя как мама воображает языческий котел, где все мы занимаемся групповым сексом.
Чего там ждать не представляю. В Калифорнии с реабилитацией все было просто. После аварии я слишком много времени провела в больнице, так что отказ от наркоты был связан с обстоятельствами, а не с силой воли. Да, это был легкий путь, но легкий путь всегда был моей стратегией отступления. Моя персона не любит прилагать много усилий и обязательств.
Однако увиденное не было похожим ни на что, виденное мною ранее. Возможно, я пересмотрела тематических фильмов по телевизору, но вчера вечером я представляла себе комнату, полную головорезов в банданах и дилеров, а не мужчин в трениках и деревенских яжматерей.
Тишина наполняет комнату, пока я держусь за ручку входной двери. Около десятка пар глаз таращится на меня: некоторые расширились в шоке, некоторые сузились в подозрении, но все светятся любопытством. Не то, чтобы я ожидала проскользнуть незамеченной. Да-да, хвалить меня не за что. Однако уровень враждебности в комнате делает невыносимым каждый вдох.