Это не может быть правдой. Здесь какая-то ошибка.
Оставив «Ziploc» на капоте автомобиля своего напарника, он вытаскивает комплект серебряных наручников.
— Повернитесь и положите руки за спину, мисс Уэст.
«Главное чтобы ноги и руки оставались внутри. Ты ведь не боишься, правда, Шайло?»
«Заткнись, Тарин. Я вообще ничего не боюсь».
«Держись крепче и наслаждайся поездкой на «Радуге»…
— Вы имеете право хранить молчание. Все что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде. У вас есть право на адвоката. Если вы не можете позволить себе адвоката, он будет предоставлен вам…
Не помню, как повернулась. Не помню, как защелкнулись наручники. Не помню, как меня развернули или как повели к патрульной машине. Но помню момент, когда приняла решение принять от кармы удар.
— Подождите! — орет Фрэнки, вытаскивая меня из тумана. — Это просто сумасшествие! Вы ошибаетесь. Рюкзак, он не...
— Фрэнки! — резко прерываю его речь. — Все нормально, окей? Было глупо это приносить.
— Но…
— Все. Дерьмо случается.
Меня арестовывают второй раз в жизни, но впервые я невиновна. Наркотики не мои, но я уверена, что они и не Фрэнки. Я узнала его достаточно хорошо, чтобы быть уверенной, что он не только никогда не принес бы травку на эту встречу, но и никогда не позволил бы принести ее мне.
Происшедшее не имеет никакого отношения к Фрэнки, но способно перечеркнуть его будущее. Если я признаюсь, что рюкзак на самом деле принадлежит ему, его жизнь закончится. Копы поднимут его ошибки по малолетству и воскресят все автокражи и обвинения за хранение наркотиков. Им будет насрать как много хорошего он сделал для общества или каким добропорядочным гражданином он стал. Все, что они увидят — это лысый череп и татуировки. Он потеряет все.
Я не разрушу судьбы двух мужчин за одну жизнь.
Держа взгляд Фрэнки, киваю в сторону упавшего во время ареста телефона.
— Позвони Малкольму, чтобы он забрал тебя, а потом набери моей матери. Ни в коем случае не звони Кэри!
Фрэнки прижимает руки к голове и недоверчиво качает ею.
— Это просто безумие! Какого черта, по-твоему, ты делаешь?
Когда полицейский-толстяк открывает дверь в патрульную машину, я оглядываюсь через плечо и слабо улыбаюсь.
— Расплачиваюсь за свои грехи.
***
Я пристально смотрю на офицера.
— Разве у меня нет права на один телефонный звонок?
Меня уже задерживали ранее, так что теперь я выполняю все на автопилоте на протяжении всего процесса. Тем не менее, одну вещь я усвоила во время пребывания в тюрьме Лос-Анжелеса — это что каждый получает право на телефонный звонок.
Даже избалованные богатые сучки.
Он дарит мне насмешку, от которой его нижняя губа уродливо изгибается.
— Кому ты собираешься звонить? Папочке?
— Мило, но нет. Я подумывала о своем адвокате. — Не думаю, что он ожидал такого откровенного ответа, потому что его физиономия принимает оттенок лица Бьянки, осушившую бутылочку-другую Каберне.
— У вас есть пять минут.
Во время суда мне столько раз приходилось набирать номер Барри по бесплатному телефону в тюрьме, что я его выучила наизусть. И сейчас происходит единственный раз, когда недостаток технологий спасает мою задницу. После трех гудков он поднимает трубку.
— Барри Бродерик.
— Мне нужно, чтобы ты вытащил одну святую деву из жопы.
— Кто это?
— Бейонсе, — рычу я. — Кто, мать твою, ты думаешь?
— Ты не звонишь, Шайло, — заявляет он, слегка забавляясь собой. — Ты пишешь. В чем дело?
Я обвиваю телефонный провод вокруг пальца.
— Ничего такого... Помирилась с Бьянкой. Меня заперли в шкафу. О, и меня только что арестовали за хранение наркоты с целью распространения.
— Какого хера?
От его тона меня передергивает.
— Я тут не при чем. Произошла ошибка, и тебе нужно вытащить меня отсюда. Сейчас.
— Шайло, — стонет он, и я представляю, как он ищет на своем столе сигареты, хотя несколько месяцев назад бросил курить. — У меня нет юрисдикции за пределами Калифорнии. У меня связаны руки.
— Ну так развяжи их! Я не могу снова сесть. Клянусь Богом, Барри, у меня сейчас начнется охрененная истерика!
До сих пор я держала себя в руках. Барри должен быть клеем, который не даст трещинам раскрыться. Если его руки связаны, то мои — в наручниках.
— Хорошо, успокойся. Мой приятель из юридической школы практикует в Южной Каролине. Сейчас сделаю несколько звонков. Посмотрим, что из этого выйдет.
Глубокое дыхание не помогает, но я все равно его делаю.
— Давай, ты просто обязан помочь.