Наказание привести к исполнению
Прошло уже три месяца с того момента, как он попал сюда. За это время они с Настей обсудили столько самых различных тем, что теперь дни казались несколько скучными. Дошло до того, что они сами себе выдумывали различные игры, лишь бы чем-нибудь себя занять.
Их всё также ежедневно кормили и выводили на прогулки. Рутина, которой, казалось бы, не будет конца, но он прекрасно осознавал, что настанет день, когда за ними придут перекупщики, вместе с покупателями и с того момента они станут рабами.
На себя ему было уже практически плевать, но вот за Настю он почти с первого дня переживал, как за свою дочь. Часто он отдавал ей часть своего пайка, а позже вовсе удалось договориться с охраной, чтобы вместо того, чтобы вывести на прогулку его, ей позволяли погулять в два раза больше. Девочка была безмерно благодарна ему за это.
Вечерами он пересказывал ей книги и фильмы, которые успел прочитать и посмотреть во времена до катастрофы. Так и жили: всё также в темноте, с разовой кормёжкой и прогулкой каждый день, изо дня в день.
План побега сорвался в тот момент, когда он зубами проскрежетал по металлическому тросику, являвшемуся сердцевиной каната, которым был привязан. В ту ночь он впервые плакал, не стесняясь ни Насти, ни самого себя. Попросту осознал, что теперь им уже точно отсюда не выбраться ни за что, если не произойдёт чуда.
Он только что проснулся. Лючок в потолке был закрыт, значит ещё слишком рано и он не стал окликать Настю, понимая, что она ещё спит. Лишь услышав шорохи с её стороны, заговорил:
- Настя? Ты проснулась?
- Да, Вадим. Доброе утро.
- Доброе утро. Как спалось?
- Хорошо... О! А мне сегодня приснился сон! В нём я снова видела небо днём.
- Красивое, правда?
- Очень, - в голосе девочки, которая только что радостно рассказывала про сон, послышалась грусть.
Наверное понимает, что дневное небо она сможет видеть и будучи рабыней, подумал мужчина.
- Вадим, ты продолжаешь отмечать дни?
- Конечно, а что?
- И какой сегодня?
- Шестое октября. Вторник.
- Шестое октября. Ты точно не ошибся?
- Нет, Настюш, это единственное моё ответственное занятие здесь, так что я не пропустил ни дня, а что? Зачем тебе знать, какой сегодня день?
- Затем, что у меня сегодня день рождения, - а в голосе уже слышались нотки внутренних слёз, готовых вот-вот превратиться в настоящие, чего он старался никогда не допускать, но получалось далеко не всегда.
Девочка часто просыпалась ночами, вскрикивая, а потом долго плакала.
- С днём рождения, тогда, ну а раз у тебя день рождения, значит сегодня будет особенный день, можешь мне в этом поверить.
- Ты так считаешь? Я же уже не маленькая девочка и в чудеса не верю. Не подарят же мне ЭТИ какой-нибудь подарок. Да они и не знают о моём дне рождения. Я и имени своего им говорить не собиралась.
- Я помню. Но ты просто верь, что сегодняшний день будет особенным. Может снова рука об руку?
- Эти вот-вот отдушину откроют. Увидят, накажут.
- Ну, тогда подождём, когда они её откроют. Так даже светлее в центре будет.
- Хорошо.
Они замолчали. Совершенно не зная счёт времени, жили как-то по дрейфуя по течению, ничего не видя. Такое ощущение возникает, когда ложишься на дно лодки, глядя в небо.
Прошло наверное около часа, когда открылось не просто маленькое окошечко для проветривания, а створки люка полностью и оттуда раздался звонкий женский голос:
- Живые есть? Хотя, можете не отвечать, я итак знаю, что есть. Секундочку, я к вам спущусь.