– К закату мы доберемся до поместья моего отца, – нарушил тишину Эйден.
– Мне нужно будет вас где-то ждать, господин? – осторожно спросила Рамина.
– Нет. Прятаться не нужно, – буркнул он и чуть погодя добавил. – Пока не нужно.
Рамина промолчала, почувствовав в голосе угрозу. Но было еще кое-что, очень ей знакомое. Боль. И боль эта жгла душу сильнее огня.
Как Эйден и обещал, до поместья они добрались поздним вечером. Рамина не могла видеть то, что видел её спутник, но могла чувствовать и слышать. И чувства подсказывали ей, что Эйден еле сдерживает ярость.
Перед ними раскинулось безжизненное, рассыпающееся поместье. Эйден придержал коня и, спрыгнув, дальше пошел пешком, ведя скакуна под уздцы. Рамина ехала следом, вжимая голову в плечи от каждого шороха.
– Что вы видите, господин?
– Запустение и тлен, – ответил он и голос его звучал глухо. – Старый сарай, где я любил валяться в сене летом, развалился. Загон для скотины порос рогтерой, а ворота лежат на земле, изъеденные жуками.
– Вы не удивлены, господин, – с горечью сказала Рамина. Ответом ей был тихий, шелестящий смешок.
– Нет. Я знал, что увижу здесь. Поэтому и сказал, что тебе нет нужды прятаться, – ответил Эйден. – Когда-то здесь был мой дом. Теперь это призрак старых воспоминаний. Дряхлый и уродливый…
Эйден осекся, увидев, что одно окно в главном доме светится желтым, и направился в ту сторону. Каждый шаг давался ему с трудом, словно в сапоги свинца налили, но он упрямо шел вперед, наклонив голову. Однако острый глаз убийцы сразу же увидел то, на что простой человек бы не обратил внимания.
Земля рядом с домом была ухоженной. Слева, где раньше находилась баня, был разбит небольшой огород, сейчас убранный и приготовленный к зиме. Там же нашлись два стога сена и криво сколоченный сарай, закрытый на ржавый замок. Повсюду царила тишина, нарушаемая лишь звуком копыт и храпами лошадей. Ни собак, ни домашней птицы, ни людей.
В окне, где горел желтый свет, показался силуэт человека, а через несколько мгновений заскрипела входная дверь. Эйден криво улыбнулся, услышав этот звук. Он остановился недалеко от крыльца и ободряюще похлопал коня по шее, дожидаясь, когда хозяева выйдут во двор.
– Внутри только две старухи и разрушенный дом без былых богатств, – раздался сварливый женский голос. Эйден кивнул и подошел ближе к прищурившейся седой женщине, кутающейся в старый тулуп и держащей в руке старую масляную лампу. Губы тронула грустная усмешка. – Если поживиться надумал, то тебя уже опередили.
– Ты изменилась, Кати, – тихо ответил он, заставив женщину запнуться. – Но голос все тот же, пусть его и тронуло время.
– Нет… Быть не может, – пробормотала женщина, поднимая лампу выше. Эйден откинул капюшон, давая ей рассмотреть свое лицо. – Быть не может… Господин Эйден? Или ты тварь ночная, что меня одурачить хочет? Лас меня огради от выедков Тоса!
Эйден промолчал, дав ей самой сделать выбор. Женщина переборола страх и спустилась с крыльца. Настороженно посмотрела на Рамину, сидящую в седле, затем снова перевела взгляд на Эйдена. Кати побледнела, а затем бросилась к нему и схватила его за руку.
– Господин… но как?! Все думали, что вы мертвы.
– Предчувствие тебя не обмануло, Кати. Я действительно мертв, – тихо ответил Эйден, прикоснувшись к белой маске.
Внутри Эйдена ждало печальное зрелище. Некогда богатый дом, где он жил, превратился в разрушенный и продуваемый всеми ветрами склеп. Со стен исчезли дорогие ковры, не было картин из Лараха и Кагры, пахло пылью и старостью. Эйден шел за Кати, а следом за ним, держась рукой за стену, следовала Рамина. Ноздри девушки широко раздувались, словно она пыталась понять, где находится. Кати, идя впереди, негромко говорила. Эйден молчал, слушая её.
– Давно уже, господин Эйден… Кого Лас прибрал, кого Тос, – она покосилась на белую маску и, осенив себя защитным знаком, вздохнула. – Когда вы пропали, все, как с ума посходили. Отец ваш, Доввен, сам не свой был. В комнатке вашей-то погром…
Эйден молча кивнул, догадываясь о последующих словах Кати.
– А госпожа Элама… Госпожу хворь одолела. Не ела, не пила, все вещи ваши в комнатке перебирала. Ставт тогда у сарая старого кровь нашел и следы. Да и госпожа Бронна, – Эйден напрягся и сжал кулаки, но женщина этого не заметила, – говорила, что ночью слышала, как собаки у сарая брехали. Мы ж думали, что украли вас, господин. Господин Доввен всех поднял, из Лараха сама десятка императора приехала, да так ничего и не нашла. Сказали только, что не крал никто никого. Мол, вы, господин, сами сбежали, потому как в город с отцом переезжать отказались…