– На Лабране нет места слабым, – произнес Владыка, обдав лицо Эйдена ледяным дыханием.
– Я не слаб. Я мертв, – последовал равнодушный ответ. Эйден видел себя со стороны, но то, что он видел, не могло называться человеком. Перед Владыкой лежал увядший человечек. С худыми конечностями, копной грязных волос и неопрятной бородкой. Он скукожился на черном полу, поджав худые коленки к груди, но в его взгляде не было страха, когда он смотрел на темного бога. Улыбка появилась на губах Владыки, когда он услышал ответ. – Нет страха, нет боли, нет сожалений…
Свет, давящий на глаза. Влажный воздух, пахнущий травой и морем. Приглушенные голоса и грубые руки, поднимающие его вверх, а потом бросающие на занозистые доски. Дрожащие пальцы касаются его губ и затем смачивают их водой. Вкусной, ледяной водой, которой невозможно напиться. Голова лежит на коленях, а дрожащие пальцы осторожно расчесывают спутанные волосы, гладят по щекам и по груди. Сон. Тихий и беззаботный. В этом сне нет места прошлому. Только молочная перина, в которой так приятно утопать.
Темнота, холодная влага, капающая с потолка. Знакомые голоса и жар в груди и плече. Тугие бинты стягивают запястья и жидкий огонь проливается в раны. Стон. Боль. Черный сон. Стон. Боль. Снова и снова, сменяя друг друга.
Знакомое глухое ворчание, раздраженное и даже злое. Испуганный женский голос и грубый мужской. Рамина и Федельмид.
– Сраный кот, как знал, что его сюда привезут, – ругнулся Федельмид Келла и добавил более миролюбиво. – Не бойся, дитя. Это его зверь.
– Я чувствую злобу, господин.
– Я тебе не господин.
– Я знаю, господин. Прошу меня простить.
– Подержи повязку, – боль и твердые пальцы, трогающие кожу. – Выше. Воспаления больше нет. Плечо тоже в порядке. Где ты научилась вытаскивать болты из кости, не повредив её?
– На родном острове, господин.
– Полезный навык, – в голосе Федельмида слышится улыбка. – А как поняла, что ему надо дать вытяжку оскорника? Ты же слепая.
– Господин давал мне это зелье, когда я была больна. Я запомнила запах.
– Повезло, – хмыкнул он. Снова прикосновение пальцев. Боль. Горечь на губах. – Ты гляди. Он еще и брыкается. Пей!
Обжигающий огонь в животе и приятный хмель в голове. Сон. Мягкий и безопасный. Как приятно в нем тонуть…
Эйден почувствовал, как к пальцам прикоснулось что-то горячее и шершавое. Он нехотя приоткрыл глаза и выругался, почувствовав тупую боль в плече. Затем поднял ослабевшую руку и прикрыл глаза от солнечного света.
Рядом с его кроватью сидел могучий скальный кот и, громко ворча, лизал пальцы на левой руке. Он, увидев, что Эйден проснулся, недовольно мяукнул и скрылся под кроватью. Правда через мгновение вылез обратно и положил в ноги Эйдену жирную дохлую крысу. В янтарных блестящих глазах застыла не просьба, а приказ.
– Я не буду это жрать, – буркнул Эйден, осторожно принимая сидячее положение. Голова немного кружилась, да и желудок тут же скакнул к горлу, но сесть все-таки удалось. Кот снова недовольно мяукнул, забрал крысу и, забравшись под кровать, принялся её пожирать. Повернувшись, Эйден увидел, что на соседней кровати сидит Рамина и с улыбкой смотрит на него. Она вздохнула и, спустив ноги, медленно подошла к кровати Эйдена. Только остановилась, услышав злобное ворчание скального кота.
– Как вы себя чувствуете, господин? – спросила она.
– Будто меня пережевали, высрали, а потом снова пережевали.
– Господин Келла знал, что вы так скажете.
– Что еще он сказал? – криво улыбнулся Эйден.
– Что с вами все будет в порядке, – робко улыбнулась она в ответ. Кот под кроватью снова заворчал, и девушка испуганно вжала голову в плечи.
– Не бойся. Он тебя не тронет. Просто ревнует. Сколько я уже на Лабране?
– Господин Меледи сказал, что скоро наступит весна… – она осеклась и потупилась, когда дверь в спальню открылась и на пороге возникла мрачная фигура Жакена Торбула. Эйден попытался встать, но ему на плечо тут же легла холодная рука мессира Владыки и грубо вернула обратно на кровать.
– Нет нужды в изящных словесах и поклонах, – произнес Жакен Торбул. Губы мессира изогнулись в полуулыбке. – Итак, Владыка отказался принимать тебя в свою свиту, раз ты еще здесь.
– Да, мессир, – Эйден закашлялся и, вытерев губы, кивнул. Рамина тут же бросилась к столу и вернулась с кружкой, которую протянула ему. – Мое время еще не пришло.
– Пей. Не заставляй слепцов бегать за водой напрасно, – велел мессир.