— Приветствую тебя, раба божия, в нашем Соборе Михаила Архангела.
— Здравствуйте… батюшка, — ответила Катя, выуживая из памяти отрывистые знания церковного этикета.
— Скажи, что беспокоит твою юную душу? Помни, что пред глазами Господа нашего Спасителя Иисуса Христа не пристало врать и утаивать правду. Говори от чистого сердца, и он дарует тебе прощенье и спасение.
— Ну, я много чего делала, о чём теперь сожалею, но я пришла к вам за помощью.
— Отец наш небесный да услышит тебя и защитит, говори же, в чём твоя напасть.
— Я знаю, что это прозвучит странно, вы можете мне не поверить, но я вижу их… чертей, демонов. Они ходят среди нас.
— Вот оно как. В святом писании есть много свидетельств пребывания сатанинских порождений на нашей грешной земле. Ты видишь истину, сокрытую от тех, чей дух слеп и немощен, — священник поднял руки, словно пытался поймать божию благодать, и размашисто перекрестился.
— Они гнались за мной до ваших дверей и сейчас, вероятно, всё ещё поджидают, когда я выйду. У вас есть средство от них, может распятие или святая вода. Я такое в фильмах видела. Глупо, да?
— Что ты совсем не глупо, они помогут, ибо в них обитает святой дух. Вижу, что ты напугана и не врёшь. Идём за мной, я дам тебе особое нательное распятие, старое, ещё царских времён, когда в людях было больше веры и святости, так что больше никто из порождений зла не посмеет тебя обидеть, — протоирей протянул к Кате руку, но девушка внезапно для самой себя отскочила в сторону. В нос ударил едкий, тошнотворный запах. Священник усмехнулся. — Да, теперь понятно, почему сучки этого вшивого колдуна гнались за тобой.
Катя развернулась и помчалась в сторону выхода, но тут же остановилась. Появившийся за время разговора отряд церковных старух уже запер двери и построился напротив них, готовый дать девушке решительный бой, словно спартанцы у Фермопил. Протоирей загоготал.
— Право девочка, не рыпайся, судьба сама привела тебя в нашу обитель и не тебе ей противиться. Но знаешь, я почту твой удивительный и редкий дар. Обернись же и узри лицо твоего Бога.
Дрожа как осиновый лист, Катя повернула голову. Священник снял цепочку с золотым, усыпанным драгоценными каменьями крестом и небрежно отшвырнул его в сторону. Затем он скинул с себя рясу, расстегнул и распахнул подрясник, так что тот повис на туго затянутом поясе. Катя завопила, попыталась убежать, но споткнулась и растянулась на полу. На раздутом, волосатом пузе протоирея растянулась огромная, безгубая пасть с жёлтыми, кривыми клыками, сквозь чьи щели просачивались мутные комки слюны. Но куда страшнее было налитое кровью око, что расположилось ровно посередине груди. Оно было развёрнуто вертикально, на его чешуйчатых веках не было ресниц, а ядовито-зелёная радужка обрамляла прямоугольный козлиный зрачок, уходивший в бездонную тьму.
— И вы тоже, рабыни, явите свой истинный образ нашей гости, — теперь голос исходил из нижнего рта. Он был низким, шершавым, хрипящим и вызывал омерзение как два трущихся друг о друга куска пенопласта.
Бабки послушно стянули с голов платки, и поднявшаяся на ноги Катя увидела, что у каждой из них отсутствовала половина черепа, а вместо мозга он был заполнен потусторонним голубым свечением, из которого изредка вылетали маленькие искры.
— Вновь приветствую тебя в обители детей Великого Нар’Хлазэра, Хранителя Свитка Древних. Мы рады твоему прибытию.
— Отпустите меня! Я никому ничего не расскажу, клянусь! Просто дайте мне уйти, прошу…
— Всё уже предрешено и записано в анналы нашего господина, так что не стоит бояться, не стоит плакать, отдайся Великому Нар’Хлазэру, позволь ему показать тебе тайны вселенной, и познай вечность.
Протоиерейская туша двинулась в сторону девушки, капая слюной на собственные ботинки, но молодая и наглая девушка посмела увернуться от его протянутых рук и продолжила убегать. Катя надеялась найти другой выход из Храма, но в средней части появилось ещё двое округлых священников в чёрных одеяниях; втроём они взяли девушку в клещи и стали медленно оттеснять её к стенам.