Осушив рюмки, индуисты-самоучки разожгли трубку и сделали каждый по долгой затяжке, у кого насколько хватало объёма лёгких и выдержки. Кислотное сияние постепенно расползлось по всему пространству комнаты, грани предметов размывались, дробились и переходили друг в друга, многократно перемножаясь, разлетаясь во все стороны и сливаясь воедино. Время замедлилось, и Олег мог видеть по отдельным кадрам, как хохотала Катя над комичными ужимками и ловкими кульбитами скакавшего с полки на полку вождя, пока голубоглазый Иисус в страстных объятиях целовался в засос со сбросившей строгие одежды Магдалиной. Шмелю всегда казалось, что в святой книге не договаривали о чём-то подобном, и он решил вслед за мессией воплотить в жизнь ветхозаветную заповедь: «Возлюби ближнего своего». Накинувшись на Катьку, он повалил её на спину и стал усердно стягивать с неё одежду, пока та ржала как лошадь, но теперь взбесившееся воображение рисовало в её мозгу сюрреалистичную картину пляшущего Лебединое озеро Горбачёва в белой пачке, тем временем как на его блистающей в ослепительных лучах софитов лысине на месте знаменитого пятна разрасталась и разворачивалась изнутри пурпурная вагина в жёлтую клеточку. Пока Шмель всё никак не мог справиться с обычной футболкой, непостижимым образом проскальзывавшей сквозь его пальцы, просветлённый Пётр заглядывал вглубь межпространственной воронки, открывшейся в экране выключенного телевизора. Его затуманенному взору открылись пейзажи альтернативной реальности, где место человека заняли ожившие деревья, имевшие прекрасные цветы вместо глаз и пышные груди из бархатистого мха. Они манили его сладкими обещаниями, и Петя силился попасть к ним, но несговорчивое стекло не желало пропускать возбуждённого адепта Шивы в вегетарианский рай.
Именно подобным образом обычно и происходило постижение природы астральных измерений и приём божественного откровения с далёких звёзд, но что-то пошло не так в тот момент, когда прорыдавшийся от грусти и безысходности Петка заметил за заплёванным стеклом тихо сидевшего удава. В его голову пришла гениальная мысль познакомить рептилию со своим Змием, так сказать, лицом к лицу. Не мешкая ни секунды он подскочил с пола и побежал к террариуму, расстёгивая на ходу ремень и спуская штаны. но каково же было его удивление, когда из-под трусов на него уставилась пара жёлтых глаз с вертикальными зрачками. Малость удивившийся, но совершенно не испугавшийся столь радикальной перемене торчок захотел приласкать своего покрывшегося чешуёй любимца, но своенравное и непокорное животное не оценило его ласк и вцепилось тонкими клыками в протянувшиеся к нему пальцы. Издав пронзительный крик, Петя отдёрнул руку. Пресмыкающееся злобно зашипело и стало без разбора кусать его в живот и бёдра. Тогда парень со всей силы ударил разбушевавшуюся тварь кулаком, но от чего-то ему стало только больнее. Вопя что-то нечленораздельное, он, сгорбившись и прихрамывая, вылетел из комнаты, пока его друзья продолжали самозабвенно лизаться на диване.
Они бы так и предавались любовным утехам в новом измерении чувств и ощущений, не обратив никакого внимания на проблемы товарища, но ласки прервались, когда по телу Кати пробежала толпа нестерпимо болезненных и колких мурашек. Она ощутила, как её голова стала разбухать и надуваться, словно резиновый шар; её череп затрещал по швам и вернувшие подвижность кости стали медленно раскрываться, словно лепестки уродливого цветка, внутри которого копошился клубок червей — мозговых извилин. Издав пронзительный крик боли, она скинула худого Олега с дивана. Его сознание было сильно заторможено, и оказавшийся на полу мужчина не сразу понял, что девушка неистово вопила и билась в адских судорогах. Олег попытался встать, чтобы помочь любимой, но замер в полуприсяде, заметив на столе невысокую фигуру. Перед его лицом стояло львиное воплощение Вишну — Нарасимха, державшее в каждой из своих десяти рук по мечу, топору, копью или щиту. Человек-лев хоть и походил на дешёвую и неумело раскрашенную игрушку, но он точно был живым. Божок смотрел на Олега своими черными бусинками глаз и писклявым голоском бормотал слова на древнем и ныне позабытом наречии.