Через неделю после поступления в алтарь, я уже вышел читать шестопсалмие. Владимир Щербаков сразу же предложил мне свою помощь. Он подсказал, как правильно и быстро научиться. Мы сидели с ним в трапезной, я читал, а он следил по другому тексту и отмечал ошибки сделанные мной. Дома, я прочитал сорок раз этот текст в шесть псалмов и практически был готов. Настало время первой службы в новом звании, теперь я алтарник, пономарь. За день до службы настоятель выделил мне старенький стихарь, как сейчас, помню, оранжевого цвета. Я отнёсся к этому с трепетом и благоговением. Сложил его как научили алтарники и положив в пакет, забрал его домой, чтобы постирать, подшить и погладить. Одним словом на следующий день, я был при параде и очень гордился своей новой одеждой, даже иногда хотелось выйти в храм, чтобы показаться прихожанам в новом одеянии. Я думаю, кто проходил через это, поймут меня и строго не осудят. Вспоминая это благодатное время, удивляешься и умиляешься тем, что мы были и правда чистые сердцем и воспринимали всё как дети. Слава Богу это было. Вспоминая, я вновь и вновь возгреваю в своем сердце огонь веры. Порядок службы, я еще плохо знал, но уже учил по книжечке, которая лежала в алтаре, а на стене в пономарке была повешена табличка порядка службы. Там было четко размечено, когда подавать кадило, когда закрывать завесу, когда включать и выключать паникадило. Было очень интересно познавать, открывать для себя новый мир. Однажды, не за долго до службы, я увидел в алтаре отца Владимира Борисова, который стоял у столика и важно попивал из гранёного стакана крепко заваренный чай. Он подозвал меня и говорит:-"Значит это ты Володин сын?" -"Знаю, я твоего отца. Веселый он мужик"!. Городок то у нас маленький и конечно они знали друг друга, да и отец Владимир тоже когда-то служил прапорщиком, как и мой папа.Дальше, он прищурено смотрел на меня, прихлебывая, чай и причмокивая сказал следующее:
"Причёска твоя не хороша. Ты ж теперь в алтаре, на тебя люди смотрят. Нет, не поймут ведь".
А я с армейских времен носил на голове своей "площадку", так называлась прическа. Так мы поближе познакомились с отцом Владимиром, чему я был очень рад, ведь всё, что он говорил, было сказано с добротой и деликатностью.
Началась служба, я впервые подал настоятелю свечу и кадило, а потом сам ходил свещеносцем на вход с кадилом. Я настолько проникся Богослужением, мне хотелось делать всё, что делали остальные ребята, учиться у них и постигать пономарство. Подошло время шестопсалмия. Настоятель сурово спросил, готов ли, а я улыбнулся и сказал, что готовился. Подошёл мой час выходить читать на середину храма. Я вышел и чувствую, что колени мои от страха и ответственности подгибаются. Первые строки дались мне с трудом из-за волнения и дрожания голоса. Но дальше, я уже осмелел и голос становился увереннее и твёрже. Зайдя в алтарь после прочтения, я поклонился настоятелю, подошел к нему и он похвалил, сказав, что для первого раза хорошо прочитал. Да и еще добавил:- "На Рождество апостол читаешь."
Вот пришло время Рождественского поста или как говорят в народе филипповки, о котором раньше я не слышал и не знал. В храме, я бывал почти каждый день и каждый раз узнавал, что-то новое и впитывал в себя, как губка всё полезное. В библиотеке набрал кучу полезнейших книг, купил в лавке пару икон и Библию. Глядя на отцов священников, в мою душу постепенно стала закрадываться мысль о священстве, да и настоятель часто говаривал о том, что надо бы обязательно стать диаконом. Голосовые данные позволяли.
Крещение Господне
Приближался праздник Богоявления. Крещения Господа нашего Иисуса Христа.Всё, что происходило со мной с того дня, как я переступил порог храма, казалось мне сладким сном. На столько стремительно, что я не успевал удивляться. А главное, это значительная перемена во мне самом.
Служба Крещения Господня совершалась ночью. Расскажу о том, что мне больше всего запомнилось. Крестный ход из собора на "иордань". Заранее приготовив хоругви и запрестольный крест с иконой, мы вручили их нескольким мужчинам покрепче. Хор запел стихиру: "Глас Господень на водах вопиет глаголя...", и мы двинулись на улицу. Настоятель дал мне нести большую красную книгу, праздничную минею. Сказать что это было сказочно, это ничего не сказать, было Божественно. Ночь, мороз и идет крупный снег с ветром. Длинная вереница людей выходит из собора и направляется к реке. В том году река замерзла лишь на половину и там где мы освящали, не было проруби. Прийдя на место, расположились полукругом. Хор допел стихиры и начали читать паримии, в которых изображаются благодатные плоды пришествия Господа на землю и духовная радость всех, обращающихся ко Господу и причащающихся от живоносных источников спасения.