Лонвейт снова пригубил бокал с вином и таинственно улыбнулся:
— Они всего лишь встретились... Отец неверно понимал смысл появления графа. Эрна предупреждала, что лабиринтом замка Бетенгтон воспользуется один из близнецов, а смысл появления их отца у герцога Клара был лишь в одном.
— Укрепить вашу веру? — осмелился предположить Жан.
— Да, мой друг, верно! Укрепить мою веру, и чтобы дать мне возможность не пропустить следующие знамения... Так кто же из сыновей графа де Лаган нашёл завещание отца Генриха?
— Виктор, — просто ответил Жан.
— Один из пропавших тогда близнецов... Хорошо, — удовлетворённо кивнул старик, — Что же дальше… К исходу следующих пяти лет до меня дошла весть о трагедии семьи Ромена де Монсар, лучшего друга графа де Лаган. Правда, это несчастье произошло несколько раньше, как я понял, где-то через два года после моей с графом встречи. Да, весть запоздала, но всё-таки достигла моих ушей. После встречи с графом де Лаган я старался быть в курсе его дел, его и его семьи, но он вёл такой скрытный образ жизни… Понимаете, о чём я? В ребусе Эрны речь о пяти «плодах» древа счастья... А эта гибель четы Монсар... Гибель и их сына... В ребусе Эрны ясно фигурируют пять молодых людей, из которых четверо близнецы. Я был уверен, что пятый это сын графа де Монсар, а тут такая новость! Спустя какое-то время, оправившись от шока, я решил, что вряд ли этот несчастный ребёнок последовал за своими родителями. И я оказался прав, не так ли? — в глазах Лонвейта, обращённых к Анри, мелькнул лукавый огонёк, но уже в следующий миг он вернулся к своему рассказу, — Ещё три года, и я узнаю, что Карл-Бенедикт уезжает в Западные колонии, оставляя в своём доме за главного некоего Генриха Рая. ГЕНРИХА РАЯ!!! Услышав об этом, я сразу решил, что это непростое совпадение, и… не удержался от искушения, навестил Бетенгтон, в первый раз за почти сорок лет, но...
— Вы не нашли ответ на свой вопрос?! — Анри даже подался ближе.
— Нет, не совсем так… Я не имел права задавать прямые вопросы. Эрна ни раз повторяла, что единственная определённая вещь в этом мире, это прошлое, с чем тоже можно поспорить, ведь прошлое сильно зависит от того, кто вспоминает... Но так или иначе, его не исправишь, чего нельзя сказать о будущем. Порой даже самое невинное на первый взгляд слово может в корне всё изменить. Эрна ясно дала мне понять, что остановить проклятье Терезы возможно только при одном единственном стечении обстоятельств. Так что…
Лонвейт сокрушённо вздохнул, кивнул каким-то своим мыслям и снова вернулся к прерванному рассказу:
— В тот свой визит я убедился в том, что Рай ни в коей мере не считает себя Гейсборо, что было вполне объяснимо. Но он и не имел хоть сколько-нибудь заметного сходства с Артуром, сыном Реджинальда Гай Гейсборо. Может быть, что-то от деда, но я не уверен. Рай оказался человеком гостеприимным, но очень закрытым. Я не смог достучаться до него, он наотрез отказывался касаться своего прошлого, а копать настойчивее я, как уже сказал ранее, не посмел. А вот в юном сыне герцога Бетенгтона я без труда увидел сходство с графом де Лаган. Это стало для меня большой неожиданностью, многое мне подсказало, но… Я не решился делиться своими догадками с Раем и уехал ни с чем. Не настал ещё момент вмешиваться... Впрочем, именно в тот свой визит я оставил в библиотеке замка Бетенгтон свою книжонку. Да-да, написал её я сам, сделал это по указанию Эрны, развлекался этим несколько лет, ещё больше времени ушло на поиски подходящего момента подкинуть её в Бетенгтон… Помнится, Эрна даже ударила меня по лбу в ответ на мои насмешки. Потом приставила к моей груди свою клюку и заявила: «Смейся сколько хочешь, но только через эту книгу ты получишь возможность выполнить свое предназначение». Что ж, я выполнил тот её наказ. Так что в тот свой визит в Бетенгтон я и правда вмешался в ход истории Гейсборо. Будем честны!
— Тут следует напомнить вам, мои друзья, что как раз в то время вся эта страна буквально сошла с ума. Революция, полная неразбериха, безвременье, много-… точнее безвластие. Я не мог остаться в стороне от тех событий. Мне было что терять, ведь у меня была семья, за которую я был в ответе. Ох… Бурные были времена, но да я всё же обойду их стороной. Скажу только, что именно тогда я стал Лонвейтом. Нырнув в двойную жизнь, я взял себе псевдоним, некогда придуманный Эрной. Да-да, это она велела так подписаться на той книжонке. Старуха и правда ясно видела грядущее… мое предназначение… — и Лонвейт невесело рассмеялся.