– Она думает только о себе.
– А.
Какое-то время мужчины молчали. В конце концов я потеряла надежду, что кто-нибудь предложит мне этот сандвич, и, вздохнув, улеглась на пол.
– Но как бы то ни было, я привез вам ваших собак.
– Ну да. Привет, Датч. Мужчина опустил обернутую белой тканью руку и положил ее на голову Датча. Пес прижался к его руке, полузакрыв глаза, и в это мгновение я почувствовала такую острую тоску по Лукасу, какой не испытывала уже давно. Я встала, желая выйти отсюда и вернуться в горы, на тропу. И сделать «Иди Домой». – Погодите-ка, – сказал вдруг мужчина в кровати. – Вы сказали собак. Собак?
– Да, я сказал, что привез вам ваших собак, – говоря ровным тоном, согласился Гэвин. Я услышала в его голосе нарастающее раздражение.
– Вон та собака вовсе не моя.
Гэвин уставился на меня, а я на него. Может быть, мы опять поедем на машине? Но он опять повернулся к мужчине в кровати.
– Не ваша? – потрясенно повторил он.
– Вот именно, я никогда ее прежде не видел, – безапелляционно заявил он.
– Но… Она была с Датчем, когда мы добрались до вас. Они оба раскапывали снег, чтобы спасти вас. Так мы вас и нашли.
– Надо же. Наверное, это было совпадение. – Мужчина попытался пожать плечами и сморщился.
– Что? Совпадение?.. Значит, Белла не ваша собака?
Я немножко повиляла хвостом, слыша, как часто они произносят мое имя. И с надеждой посмотрела на сандвич.
– Не-а.
Последовало долгое молчание.
– Я не понимаю, – сказал наконец Гэвин. – Я думал завезти вам ваших собак, обеих ваших собак. Нам никогда и в голову не приходило, что одна из них вам не принадлежит.
– Завезти их мне? Какого черта вы хотите этим сказать? – спросил мужчина.
Гэвин заморгал.
– Ну… мы… неужели вы хотите сказать, что не хотите забрать вашу собаку?
– Я что, выгляжу сейчас так, словно я в состоянии позаботиться о псе, в котором сотня фунтов веса? Я даже не могу сам есть. И, чтобы просто добраться до ванной и пописать, мне нужен целый час.
– Что вы хотите этим сказать?
– Вам что, непонятно, что большая часть моего долбаного тела загипсована? Я же попал под долбаную лавину!
– Это потому, что вы катались на лыжах в запретной зоне! Там же кругом запрещающие знаки! – Гэвин кричал, и я подошла к нему и ткнулась носом в его руку.
– Ну, конечно! Давайте, обвиняйте самого пострадавшего! Всем на меня плевать. В следующем месяце мне придется перебраться к моему братцу и его вертихвостке-жене. Вы себе даже представить не можете, каково это. Они живут в долбаной Оклахоме. И ходят в церковь каждое долбаное воскресенье. А что, если я типа скажу: – Какого черта, не пойду я ни в какую церковь, потому как у меня похмелье? Тогда мой собственный родной брат сразу же скажет мне, чтобы я сматывал удочки. Потому что он, чтоб ему пусто было, у жены под каблуком.
– Стало быть, вы хотите мне сказать, – тихо и зло произнес Гэвин, – что отказываетесь от всякой ответственности?
– Слушай, это ты перекладываешь ее на меня, пытаясь повесить на меня двух здоровенных собак.
– Мы с мужем скоро на полгода уезжаем в Китай. У нас не будет возможности позаботиться о Датче. Он же ваш пес. Я, конечно, придумаю, что делать с Беллой, но Датчу место здесь, с вами.
Мужчина вздохнул. Датч почесал себя за ухом, потом внезапно оживился, заметив сандвич. Он посмотрел сначала на меня, потом на мужчину в кровати, потом на Гэвина. По его морде я видела, что раз ему хочется съесть этот сандвич, он считает себя плохой собакой, но в остальном я понятия не имела, о чем он сейчас думает и что вообще происходит. Я знала одно – Гэвин и мужчина в кровати злились друг на друга все больше и больше, их голоса звучали все напряженнее, на лицах блестел пот.
– Я думал, вы не можете взять с собой собаку потому, что едете в Китай, но здесь вы малость лицемерите, что, разве не так? Сдается мне, что как бы вы ни уладили дело с Беллой, вы можете точно так же уладить его и с Датчем. Вы и ваш муж. – Мужчина презрительно усмехнулся.
Гэвин стоял совершенно неподвижно.
– Я сказал, что не понимаю вас, но я ошибался. Я понимаю вас очень, очень хорошо, Кёрш. Пойдем отсюда, Белла, Датч, пойдем.
Датч, забыв про сандвич, уставился на Гэвина. Затем посмотрел на мужчину в кровати.
– Давай, Датч, иди. Убирайся отсюда к чертям, от твоего вида я начинаю чувствовать себя виноватым, но на самом деле моей вины тут нет. Иди вон! – резко сказал мужчина.
Я прошла за Гэвином по коридору и вышла вслед за ним в дверь. Датч плелся далеко за нами, то и дело оборачиваясь и явно желая остаться в этом странном темном доме. Сердитый мужчина в кровати был человеком Датча. Но этот человек был в ярости и больше не любил Датча.