— Месье Вельяминов, занимайтесь лучше своими катодными лампами. Теория Планка — пока чисто математический фокус, феноменологическое описание процессов излучения…
Леклерк подошел к столу и взял бокал вина. Ростислав последовал его примеру, стараясь отвлечься от резкого запаха табачного дыма. Курильщики собрались в дальнем углу комнаты, среди них выделялась рослая дама. Не выпуская из пальцев длинной папиросы, она резким голосом рассуждала о каких-то редакционных делах.
— Редакция должна быть в одном месте! Невозможно вести серьезную работу по переписке. И Жорж с этим согласен.
— Вера Ивановна, голубушка, я уважаю Георгия Валентиновича, но не надо торопиться…
Неужели это сама Вера Засулич? Революционерка, в прошлом народница, а ныне член редколлегии "Искры". Сейчас Вельяминов впервые видел человека, известного ему раньше из исторических книг, и остро чувствовал разрыв со своей эпохой. Вспомнив свой опыт партийной работы в двадцать первом веке, Ростислав отпустил несколько замечаний по поводу ведения марксистской пропаганды среди студентов и рабочих.
— Необходима действительно боевая марксистская организация, без кружковщины и национального чванства, на основе революционной идеологии.
— Партия, конечно, необходима, — заметила Засулич, — но вы забегаете вперед. Так можно впасть в якобинское сектантство в духе Бланки. Вы, наверное, читали последние статьи Ильина? Он чрезвычайно сильный полемист, но как марксист совершенно ортодоксален.
Вельяминов не сразу сообразил, что Ильин — один из псевдонимов Ленина. Видимо, речь шла про статью "Что делать?".
— Вера Ивановна, я тоже ортодоксальный марксист и во многом согласен с Ильиным, но сейчас дело не в нем. Нас время поджимает. Вы следите за дальневосточной политикой? После японо-китайской войны и боксерского восстания военное столкновение между Россией и Японией стало неизбежно. И российский, и японский капитал проникают в Корею, безобразовские молодцы рубят там лес — будто в Сибири мало деревьев, а японцы зарубили королеву Мин.
— Японцы превращают Корею в колонию, — зло сказала Пак Ма Ян. — Император Коджон давно стал их марионеткой.
— Вы ведь кореянка? — спросила Засулич. — В Корее что-нибудь знают о марксизме?
— Пока немного, — ответила Ма Ян. — В основном сеульская интеллигенция, читающая на европейских языках. Но численность пролетариата растет быстро. Да и настроения крестьян меняются после разгрома восстания тонхак.
— Так вот, — продолжил Ростислав, — Япония крайне бедна природными ресурсами, но после переворота Мэйдзи встала на путь индустриализации. Японские промышленники жизненно заинтересованы в угле, руде, рисе Кореи и не потерпят конкуренции. А со стороны России в дальневосточных аферах участвует придворная камарилья, не принимающая японцев всерьез. Поэтому компромисс маловероятен. Скорее всего, войну начнет Япония, причем в ближайший год, пока сибирская железная дорога не достроена до конца.
— Ну и что? — недоуменно сказала Засулич, стряхивая пепел с папиросы. — Будет очередная колониальная война наподобие подавления боксерского восстания. Не могут же японцы всерьез противостоять европейской державе.
— В том-то и дело, Вера Ивановна, что теперь уже могут. Англичане неплохо вооружили самураев. Японский флот гораздо сильнее российской тихоокеанской эскадры. Может получиться что-то вроде Крымской войны. Так что единственный шанс для Санкт-Петербурга — затянуть войну в расчете на истощение противника. Но в этом варианте тяготы войны лягут на русский пролетариат. В случае победы рабочим постараются заморочить головы ура-патриотической кампанией, но при поражении ситуация будет напоминать Францию 1871 года…