- Вперёд, дружок! Вперёд!
"Во имя Каина, да чтобы я... И снова в воду..."
Конь замолотил копытами, взбивая пену, громко ржа, бешено вращая глазами, но все же двинулся вперёд, а мужчина за ним, крепко уцепившись за седло. За спинами слышались крики. Салазар обернулся лишь раз, чтобы увидеть, как громадная пасть заглатывает попавших в воду людей. Больше такого он себе не позволял, так как боялся увидеть чёрный зев, зная, что ничего не сможет поделать. Одно дело сражаться на твёрдой поверхности, а совсем иное в нынешних обстоятельствах. Нет уж, он на такое не подписывался.
- Давай-давай, - шептали его губы, обращаясь к коню, но мысленно моля богов о пощаде.
Позади накатила волна, накрывая с головой, но немного отбрасывая человека и коня вперёд. За седло также уцепилось ещё несколько человек, и как Салазар на них не орал, те не хотели отцепляться.
- Будь я проклят! Если ещё кто-то приблизиться, я того самолично зарублю!
Иначе они все могли пойти на дно. В конце концов, силы у коня не вечные, а людей было слишком много, чтобы спасти всех. Салазар даже скинул камзол, но оставил броню, что находилась сбоку от животного, имея приличный вес.
- Куда ты гребёшь, проклятый засранец! До берега рукой подать. Плыви так!
В подтверждение своих слов, старый воин вытащил из-за пояса кинжал, угрожающи поводя лезвием. И мужчина отстал, самостоятельно направляясь к суше.
- Мы все умрём, - рыдала женщина в намокшем цветном платке, прижимая к себе маленькую девочку, а другой уцепившись за седло. - Это Божья кара за мои грехи, которые...
- Угомонись, иначе я тебя заставлю замолчать, - прорычал парнишка, лет двадцати, без двух передних зубов.
- Всё это кара Господня!
- Да заткнись ты, проклятая курва! Следи лучше за своим ребёнком!
Под ногами почувствовалась земля, и Салазар вздохнул с облегчением, выбираясь на берег, тяжело опускаясь на землю, глядя на то, как всё ещё в воде барахтались люди. Они кричали, а некоторые исчезали, но уже не всплывали. Нет, его ничто не заставит войти обратно, где обитал этот чудовищного размера монстр, явный пережиток прошлых эпох.
Проведя рукой по мокрой бороде, воин зло сплюнул, оборачиваясь, видя, как вниз спускаются стражники, а также местные жители. Никто из них особенно не торопился выйти на помощь, хотя и имелись небольшие лодки. Все понимали смертельную опасность, которая грозила спасателям. Поэтому здесь, как говорится, спасения утопающих, в самих руках утопающих. Жестоко? Да, но иначе нельзя. Мир, вообще штука довольно жестокая. Не война, так чума, а не чума, так тебя прикончат за какую-либо мелочь.
Взяв коня под уздцы, Салазар поплёлся, поднимаясь вверх по дороге, не желая здесь больше оставаться. Но сегодня, пожалуй, он все-таки переночует на левом берегу, в этом захудалом городишке, а завтра уже выдвинется снова в путь. Впереди ждало запустенье со всеми его прелестями и опасностями. Хотя, первого там вообще не имелось, а вот второго...
Он забрёл в одну из таверны, взяв вина, пару кружек, а ещё пожевать, мяса. Правда дичь оказалась жесткой, что удивляло, как он не оставил в ней свои последние зубы. Потом Салазар просто сидел, покуривая трубку, наблюдая за присутствующим здесь народом. Несколько купцов за дальним столиком, а возле очага играют в кости, собравшись толпой, человек в десять. Один пьянчуга отключился, валяясь на заплёванном полу. Через него постоянно приходилось переступать новым посетителям, но никто даже не попытался помочь бедняге. Никому просто не хотелось марать руки о заблёванного старика.
"Всё одинаково, - подумал с какой-то грустью мужчина. - В каждой таверне, точно так же, как и в любом городе. Те же игры, такие же пьяницы. Люди предсказуемы, однообразны, размерены".
Пропустив ещё одну кружечку горячего вина, Салазар поднялся по скрипучей лестнице на второй этаж, располагаясь в маленькой комнатке, в которой находилась кровать с матрацем из соломы, да сундук для вещей возле небольшого окошка. Мужчина, скинув верхнюю одежду, завалился на своё кишащее клопами ложе, закрывая глаза, переносясь на несколько часов назад, снова и снова переживая те моменты на реке. Из более восьмидесяти пассажиров, осталось в живых не больше двадцати. Кого пожрала рыба, а кто пошёл на дно самостоятельно. Не все умели плавать, и не у всех имелся такой отличный конь, как у него.