- Пытаешься меня переубедить? – Спасенный вдруг прекратил осматриваться и вновь заговорил с мужичком. – Выберемся отсюда без твоей помощи. Живыми.
- Живыми? – Мужичок что-то спросил и тут же рассмеялся. Я хорошо улавливала интонацию, с которой они говорили: то злились, то спорили, то вообще трудно было понять. Вот как сейчас. Мужичок, вроде как задал вопрос и, не дожидаясь ответа, рассмеялся. Как жаль, что я не понимаю их языка, а вдруг они вообще обсуждают, как меня убить, а потом как будут делить содержимое сумочки? «Бррр…» Чего только в голову не придет, особенно когда всего боишься. Разве спасенный способен на такое?
«Конечно, нет». В этом я была убеждена полностью. За последние двое суток, мы с ним вместе пережили слишком многое, поэтому я не могла думать о нем плохо.
- Мы уходим. – Спасенный обернулся ко мне и взял за руку. – А ты… Вполне можешь и один выбраться. Разве тебе привыкать быть в подобных ситуациях? – Спасенный сказал свое последнее слово и, обойдя камень и мужичка, пошел вперед, ведя меня за собой.
- Мальчишка. Глупый мальчишка. Ты еще пожалеешь, что не послушал меня. – Я шла со спасенным, сзади кричал мужичок, но мне до него уже не было никакого дела. Я радовалась, чувствуя, как страх перед мужичком отступаем. Радовалась, что мы так легко от него ушли, и он не стал меня грабить. Радовалась, что спасенный меня не бросил.
******
Спасенный
И кто меня только дернул за язык сказать, что она немая. Услышал бы наемник речь чужачки и сразу ее убил. Все. Никаких проблем, но… Зачем? Зачем я ее еще взял с собой? Не понимаю. Ну не бросила она меня, когда я падал в яму гномов. Вытащила, когда я думал, что все. Что мне теперь с этим делать? Это чувство…
«Черт…»
Я дернул рукой, чтобы она побыстрее шла, а то волочится как…
«Как же она раздражает».
Хочется ее бросить, но это чувство.
Нет, не доверяю я ей. Совсем не доверяю. Разве она заслуживает доверия? Она же чужачка. А в мире, в котором живу, я даже своим не доверяю. Здесь вообще нельзя никому доверять. Каждый сам за себя. Я еще раз дернул ее за руку и она, кажется… Едва не споткнулась о камень и ее лицо почему-то исказилось болью, когда я дернул ее.
«Ну, зачем я ее взял с собой…»
Слева стояли два небольших камня, и я тут же повел ее туда. Возле камней я стал отпускать ее руку, а она… Она сначала покрепче вцепилась в мою руку, но потом мгновенно ее отпустила. Неужели боится, что я брошу ее? Я посмотрел на нее. Она активно делала вид, будто рассматривает пыльную землю. Я решил проследить за ее взглядом и в этот момент краем глаза зацепил ее босые ноги. До этого я думал, что она в своей странной обуви. Теперь понятно, почему она так медленно передвигается, я-то привык. С тех пор, как стал рабом, я все время ходил босым. За пять лет кожа на ногах стала грубой, и даже когда я иду по таким мелким камешкам, то не ощущаю боли. Всего лишь дискомфорт.
«А она…»
Я решил осмотреть ноги чужачки.
Я помнил, что она не понимает нашего языка, поэтому просто дернул ее за рукав свитера, и когда она посмотрела на меня, указал на камень. Она некоторое время смотрела то на меня, то на камень. Но, в конце концов, поняла, что я от нее хочу, и присела на его край, при этом она неотрывно следила за мной. В ее зеленых глазах то и дело вспыхивал легко читаемый страх: «Он меня бросит сейчас».
- Никто тебя не собирается бросать. – Я сказал это вслух, а после добавил. – Пока что. – Я был зол… Зол из-за того, что я ей начинаю доверять, а она… Судя по страху остаться одной, который легко читался в ее глазах– совершенно наоборот. – Не собираюсь я тебя бросать. Ты меня поняла? – Я закричал и тут же стал кашлять. Мне было слишком сложно говорить. К тому же в момент злости я забыл, что мы говорим на совершенно разных языках.
«Кхе…Кхе…»
От кашля во рту становилось еще суше. Хотелось пить, но разве в этих пыльных землях появится откуда-то вода?
«Кхе…Кхе…»
Что-то теплое прикоснулось к ноге. Я обернулся и увидел странный прозрачный сосуд в руках чужачки, в котором была вода. В темноте было не так хорошо видно, чтобы понять, что он прозрачный и в нем вода, но я его видел днем ранее. Тогда, когда мы ели кролика… При воспоминании о еде желудок скрутился и я нахмурился, сейчас было не подходящее время думать о еде. Но мысль о ней уже проникла в мою голову.
«Интересно, а она уже съела то мясо, которое заворачивала в бумагу?»