В тот день я впервые смогла хоть немного, но выспаться в темнице. А потом я все чаще и чаще заставляла себя спать, потому что голод стал невыносим. Я ведь не ела с того самого дня, как эльф увез меня. А еду мне сюда никто не приносил. Если первое время мне удавалось не обращать на голод внимания благодаря страху, то после, когда я привыкла к темнице, и страх пропал, я стала ощущать боль в желудке, так сильно хотелось есть.
«Наверное, тот человек хочет, чтобы я умерла от голода, - думала я, пытаясь согреться и отвлечься от мыслей о еде.- А может быть, от холода».
Я вздрогнула и закашляла, понимая, что если в ближайшее время не смогу согреться, то воспаление легких точно подхвачу (голод сейчас не был главной проблемой). Недавно у меня к несчастью появилась температура, и нужно было ее как-нибудь сбить. Мне бы сейчас хоть маленький огонек или луч солнца. Но последнего здесь никак не могло быть. Поэтому я сидела вся сжавшись, дышала на руки и думала о своем будущем. Мне хотелось понять мотив того человека. Зачем я ему понадобилась, потому что заняться мне больше было нечем. С каждым днем, проведенным здесь, я все больше и больше погружалась в отчаянье. Дома ведь, если пропадешь в полицию можно пойти, а здесь. Только что и остается сидеть и еще больше себя накручивать. Ведь, если в ближайшие дни обо мне никто не вспомнит я… Я вытерла появившуюся слезу и ударила кулаком по доске. Второй раз ударила. Третий. Била до тех пор, пока не почувствовала боль. Мне важно было понять сейчас, что я жива, что я все еще дышу. Главное подождать еще немного, рано или поздно обо мне ведь вспомнят. Я ведь не могла просто так понадобиться тому человеку. Если он хочет сделать из меня раба, то я ему нужна живая.
«Тогда, почему он не приходит?»
Еще одна слеза появилась на щеке.
- Хватит! – Я громко закричала на саму себя.
Для начала мне нужно успокоиться и попытаться досушить одежду. За те дни, что я здесь провела, она на мне потихоньку сохла, но все еще была мокрой или скорее влажной. Самое главное – это высушить плащ. А то у меня уже начала болеть спина, а там ведь и почки могут начать болеть. Да еще и этот запах сырости на всю темницу. Нужно немедленно его досушить.
Я встала и, сняв с себя плащ, стала его трясти, тем самым пытаясь создать ветер. Когда мои руки устали, я просто стала ходить с ним по темнице. Тем самым я хоть немного согревалась и проветривала ткань плаща.
- Я должна убедиться.
- Моя прина, вам нельзя.
- Что значит нельзя? Уйди с дороги! – Я застыла, услышав голоса.
- Я не могу вам позволить…
- Уйди! – Послышался звук пощечины, а потом быстрые шаги в мою сторону.
«Это ведь не может…»
Я бросила плащ, и подбежав к прутьям решетки, попыталась просунуть лицо сквозь них и тем самым увидеть ту, которая сюда шла.
«Она? Это, правда, она?»
Прошло несколько долгих минут, прежде чем я увидела факел и лицо, освещенное его светом.
- Сестра! Сестра, я здесь. – Закричала я, и одновременно заплакав, увидев родное с детства лицо.
- Значит, это и правда ты. – Сестра подошла к моей темнице и с хмурым выражением на лице посмотрела на меня.
- Ты не рада меня видеть? – Мне хорошо было знакомо это ее выражение лица. Она так смотрела на меня там, дома, последние три года. Я не думала, что и в этом мире она будет так же мне не рада. Здесь же все чужие, а мы– сестры, родные люди и кроме друг друга у нас здесь никого нет.
- А разве я когда-нибудь была рада тебя видеть? Вечно только и умеешь делать, что надоедать.
- Сестра… Кхе… Кхе… - Я закрыла рот и закашляла. – Зачем ты так? Я же ничего тебе не сделала. Почему ты всегда так себя ведешь со мной? – Я не понимала ее поведения. Мне раньше казалось, что если она, и правда, здесь в этом мире, то мы обе будем рады встрече. Она обнимет меня, скажет, как сожалеет, что раньше так себя вела и обязательно спросит, как там родители.
- Почему? Потому, что мне надоело, что моя сестра вечная паинька, с которой все вокруг чуть ли не пылинки сдувают. Родители, соседи… «Наша Яночка…» «Вот Яночка…» - Глаза ее наполнились холодом и ненавистью.