Началась война, и его царство было разрушено, слуги убиты, а жены и дочери отправлены в рабство. Чудом уцелев, он направился к Учителю, ведь случилось все то, о чем он предупреждал. Но поздно. Он уже стар и смертельно болен. Может, Учитель совершит чудо, вылечит и омолодит его, и он сможет достичь Просветления в этой жизни.
Он дополз до входа в пещеру и увидел Учителя. Тот, как всегда, сидел в медитативной позе. Старик раджа со слезами радости на глазах приблизился к
Учителю.
— Гуру Нирман, гуру Нирман! Я здесь, я пришел.
Но Учитель сидел неподвижно. Протерев свои подслеповатые глаза, раджа увидел, что Учитель мертв, что он так и умер в позе медитации, и его тело не сгнило, оно просто высохло.
С горькими рыданиями он упал на пол пещеры к ногам Учителя, осознав, что больше нет надежды достичь освобождения, что он уже однажды упустил свой шанс, который не повторяется дважды. Немного придя в себя от горя, он осмотрел пещеру Учителя, надеясь найти в ней хоть что-нибудь, что поможет ему. Не в силах уже ходить, он пополз по пещере и обнаружил в ней старинную книгу.
На ее обложке был изображен странный рисунок. Слегка облупившиеся краски отображали буйную тропическую растительность, и среди ее находилось пустое, не закрашенное место в виде темного силуэта, напоминающего человека в позе для медитации. «Что это значит? Человек, которого нет?» — подумал раджа, с трудом открыв книгу немеющими от слабости пальцами. Он увидел пустые листы. Вся книга состояла из пустых листов. «Что это? — подумал он. — Какая тут тайна? Теперь уже никогда мне не открыть ее».
Он обессилено упал на пол пещеры. Какая-то огромная чудовищная сила раздавливала его, и он понял, что умирает. Сила все больше раздавливала его, и он внезапно ощутил себя каплей в безбрежном океане без начала, конца и середины, каплей, которая каким-то чудом удерживала форму человека. И вот эта форма исчезла, и океан поглотил ее, и больше ничего не осталось от раджи, который так и не нашел путь спасения.
Весь в холодном поту Рулон очнулся. Он помнил все, что увидел, и осознал, чтo этo oн был этим раджой и упустил свой шанс.
«Учитель! Учитель! — стал молиться он. — Помоги мне. Пусть хоть в этой жизни я не оставлю тебя и достигну спасения. Да, все дело в том, что я болезненно вслушиваюсь во все свои чувствишки, думаю, что бы еще съесть, о чем бы помечтать, чтобы попереживать, прислушиваюсь ко всей вмонтированной в меня дребедени: инстинктам, желаниям и лени, — руководствуясь всем этим в жизни вместо того, чтобы внимать Божественной Силе или хотя бы своим решениям и перестать быть руководимым всем своим говном».
Еще с большим рвением и старанием Рулон стал заниматься йогой, стремясь во что бы то ни стало достичь вершин развития, все вспоминая свои недавние мистические переживания.
«Почему же, — думал он, — когда меня душил Солома, я пережил смерть одним образом. А вспомнив одну из своих прежних жизней и свою смерть там, я пережил умирание по-другому. Как же теперь мне снова найти своего Учителя?»
С этими мыслями он и заснул. Во сне он увидел горные вершины, покрытые снегом, и на одной из них в радужном сиянии сидел его Гуру.
— Учитель, Учитель! — закричал Рулон. — Вы поведете меня к освобож-
дению?
— Ты уже опоздал, — ответил он. — Я уже достиг махапаранирваны. Теперь тебе нужно найти нового Просветленного Гуру в физическом мире, так как астральный Гуру не может в этом помочь. Аум! — пропел он и растворился, превратившись в облако.
— Вставай, что ты тут делаешь, — услышал Рулон голос матери, которая только что приехала из командировки.
— Да надо мной ребята сегодня подшутили, — ответил ей лоботряс.
ЧАСТЬ 2. Школа для придурков
Буйство дебилов ( PLUS )
— Ты шо, падла, деньги давать не будешь? — орал Ложкин на запуганного Рузая.
— А ну, давай сдавай какие все по доллару, сука.
— Давай, давай лучше сдавай, а то мы тебя целый месяц бить будем, — добавил Хмырь. — Пока должок не дашь, на счетчик поставим.
— А почему я должен вам доллар давать? — стал мямлить Рузай.
— А вот почему, — заорал Ложкин и поставил ему кайфушку. Рузай испуганно сжался.
— Ну чё, понял, понял, понял? — забесился Ложкин, размахивая здоровыми кулаками возле морды Рузая.
— А может, ещё ему врезать? — заявил Хмырь.
— Я дам, дам, — испуганно затараторил Рузай и стал судорожно вытаскивать из кармана деньги.
— А ну, вот то-то же, — завыл Хмырь, пряча себе карбованец в карман, — смотри, не выебывайся; если пожалуешься, то знай, нас много, найдется, кому тебе харю намылить, — поучал он, поигрывая ключами. Получив что нужно, кореша повалили восвояси. Пройдя по шумным коридорам школы, расталкивая всех на своем пути, они поднялись к актовому залу, в закуток на втором этаже, к пристройке, где на стуле, положив нога на ногу, сидела Марианна. Рядом с ней был Рулон, Куран и ещё несколько пацанов.
— Ну что, принесли добычу? — спросила она.
— Да, выбили тут у пары дураков, остальные раскошелились сами, — сказал Хмырь, подавая ей лавэ. Пересчитав деревянные, она отдала им половину.
— Штопор будет доволен вами.
Штопор был известный уголовник, державший в страхе весь микрорайон, орудуя там вместе со своей бандой. Марианна зналась с ним и теперь от его имени наводила порядок в школе.
— Давайте, так вы из пионеров станете настоящими рэкетирами, — подбодрила она хулиганов. Ложкин с Хмырем расплылись в улыбке. Мысль, что их действия одобряет авторитет, действовала на них благотворно.
— Ну что, башли-то ты принес? — обратилась она уже к другому пацану по кличке Джо, который был школьным сутенером и сдавал напрокат малолетних шмарофеток у себя на хате, а чаще просто в подвале.
— А чё это я буду вам их носить, — заявил он.
— Куран, объясни ему почему, — кивнула она здоровому пацану, который привел Джо на разборку.
— Вот почему, — сказал он, прижав лезвие ножа к его горлу. — Ну что, въехал теперь? — добавил он.
— Ему чё, по харе дать? — возмутился Ложкин, подходя к Джо.
— Да, я понимаю, — угрюмо сказал Джо, понимая, что начнётся, если он требухнется.
— Давай выкладывай бабки, — приказала Мэри. Джо достал лавэ, они пересчитали.
— Что-то мало притаранил, нужно ещё столовник. С завтрашнего дня ставим тебя на счётчик, если не принесешь, понял? — спросила она его жестко.
— Да, — безрадостно сказал он.
— И давай-ка, шмаровоз, повесели-ка ребят, подложи под них по девчонке.
Эта мысль особенно понравилась начинающим рэкетирам.
— Понял, понял? — злорадно закричали они.
Джо безрадостно кивнул.
— Но вот и славно, что ты покорился, — сказала Мэри, — а то бы трудно тебе пришлось, а теперь мы будем тебя защищать, — поучала она, отстегнув часть лавэ своим быкам. — А ты, Алхимик, что, принес свои барыши? — спросила она.
Алхимик был известным торговцем наркоты в школе, приучая к кайфу, который он часто изготавливал сам, пацанов и девчонок в подвалах. Алхимик охотно вынул деньги и угодливо подал их Марианне. Она недоверчиво взяла его барыш: что-то он больно легко расстается с лавэ, не хитрит ли, не задумал ли чего?
— Ты понял, что больше не должен торговать в школе шмотьем?
— Да, — уже менее угодливо ответил Алхимик.
— За базар отвечаешь? — строго спросила она.
— отвечаю, — промямлил он.
— Шмотьем буду торговать я. На дороге не стой! — бросила Мэри. — Ну лады, давайте расходиться. Да и еще Штопор одобрил бригадирство Сотки, так что он у вас за старшего.
Валерьян расплылся в довольной улыбке, готовый теперь по первому зову Мэри распиздярить ебальник любому.
— Свободны! — бросила Мэри. Пацаны пошли в школу, а она и Рулон еще остались на насиженном месте.
— Ну что, учимся жить, мой милый? — спросила его Мэри. Он кивнул.