- Ну и что?
- А то, что я повешу это в женском туалете на самое видное место.
- А ваш директор что, женский туалет ходит что-ли?! - Сильно удивилась Рыба.
- Да ты что, рехнулась что-ли?
- А как он эти стихи прочитает?
- А эти же стукачки ему это и донесут.
- А дальше что?
- Ну, что-что? Нервничать будет, переживать, беситься. Это же так весело: все ему всегда говорят: «да, тятя! да, тятя!», а здесь вот такое. Он как узнает, что про него такое написали, сильно забесится.
- А если он узнает, что это ты?
- А я почерк изменю и пока никого нет в туалете, тихонечко это повешу. У! Как будет здорово!
- А зачем все это?
- Ну чтоб досадить Морозову, как ты не понимаешь?! Какая ты глупенькая у меня. - Самозабвенно базлала поганая. - А потом через несколько дней я другое стихотворение напишу. Якобы другой поэт пишет этому.
- Писать на стенах туалета
Увы, друг, немудрено.
Среди говна - мы все поэты,
Среди поэтов - все говно!
- Ничего не понимаю! И зачем тебе все это нужно?
- А, иди ты! Ничего ты не понимаешь! - Отмахнулась погань и ушла на кухню.
Через несколько дней тупая каракатица опять подвалила к рыбе.
- Знаешь, доча, а меня кажется сокращают.
- Ой, а почему?! Что же мы теперь будем делать? - Заскулила Рыба.
- Да вот, блин, одна из его подстилок зашла в туалет, когда я свой стишок на зеркало приклеивала. Она вроде как сделала вид, что ничего не замечает, а тяте все равно настучала, сволочь. И теперь меня из-за этого в первую партию сокращают. А ведь я - ведущий специалист института!
- А кого это колышет? Не фиг че попало писать. Я же тебя предупреждала! - Забесилась Рыба.
- Да причем здесь это? Просто это случайность: если бы эта баба не увидела, то все было бы нормально! Тятя занервничал бы от стишка. Я бы порадовалась!
- Да ну тебя! Ничего ты не соображаешь. - Не выдержала Рыба и убежала на улицу гулять с подружками.
Переубедить старую маразматичку было невозможно! Даже оставшись на помойке жизни, она не била себя по голове и не проклинала свою дурость. С умом она, видимо, никогда не дружила. Ведь для чего она ходила на работу. Зарабатывать деньги. И поэтому какая ей хуй разница, кто, с кем, зачем и в каких позах? Ведь главное - то - деньги. А деньги, как говориться, не пахнут. И кто их тебе дал - какая менгам разница?
Ну не хочешь ты пороться - не порись. Кто тебя заставляет: Но и на голову человеку лезть тоже нечего. Сиди, сопи в тряпочку и радуйся, что получаешь свои «три копейки». А что толку, что погань против чего-то там бесилась? никому она ничего не доказала, а только себе напакостила! Ох, и дура же! Уродица Божья! Тварь несчастная! Гавно!
* * *
Грузовой дальнобойщик несся в пригороде Риги. С горем пополам подружки добрались в Прибалтику.
- Блин, а я же ведь точно такая-же, как моя дура - мать! - Хлопнула себя Рыба по лбу. Ежель - можель, блин, я ведь точно так же, как и она не слушаю умных людей. Сейчас вот не послушала Людку и из-за этого нас изнасиловали. А кто знает, что может случиться в будущем. А я такая же упрямая, тупая и дурная, как моя дура - мать.
И в отчаянии Рыба начала дубасить себя кулаками по репе, приговаривая:
- Проклятая тыква! Проклятая тыква! Сколько же от тебя страданий! Сколько же от тебя мучений! Из-за тебя мне так плохо в жизни. Из-за тебя я чуть не повесилась только что! У, сволочь, у сука, скотина проклятая. Взять, оторвать тебя, вытряхнуть из тебя все дерьмо! Выбросить тебя на помойку! Только тогда мне будет хорошо и спокойно!
- Эй, ты с кем это здесь разговариваешь? - Неожиданно прервала ее Людка.
- Да на тыкву свою злюсь.
- Раньше надо было злиться, до того, как нас отъебли, и теперь давай - вываливай из машины.
- А че?
- А то, что мы уже приехали.
- Куда-куда? В Ригу, твою мать! Что, совсем уже уплыла и ничего не соображаешь?
- Но я не вижу тут никакой Риги. Тут какие-то поля и усадьбы.
- Тебе мало что-ли горя было?! А-ну давай вылазь! вылазь, кому говорю. Людка с яростью толкнула Рыбу так, что та вышибла дверь и вывалилась на обочину.
Не долго думая, Людка схватила вещи и выскользнула из машины. Она помахала на прощание водителю, машина тронулась, оставив за собой шлейф пыли и гари.
- Что, не наигралась еще с огнем?! - Мстительно бросила она Рыбе.
- А че?
- В очо - не горячо? Пошли.
- Куда?
- На остановку!
- Че еще куда-то идти?! Доехали бы на машине, сейчас день, а он один!
- Пока один. А мог бы завести нас в свое депо и там пропустить по «ромашке». Тебе это надо?!
- Нет. - Опустила Рыба голову.
- Тогда пошли! Давай, лупи себя по башке, дура!
Рыба больше не сопротивлялась. Она покорно плелась сзади своей подруги.
Подружки дошли до остановки, сели в автобус и прикатили в Ригу.
* * *
Ой, смотри, какие башенки! Ой, а ангелочки! Ой, а украшения какие! А мостовая! Я никогда не видела такой отродясь!
- А что ты вообще-то видела?
- Ну, мостоотряд мамин видела …
- А че это такое? Мостоотряд? - Со скучающим видом спросила Людка.
- Да это знаешь, такой поселок из одних только бараков, куда посылают всяких там рабочих, чтобы они строили мост.
- Какой мост? Из бревен что-ли?
- Да нет, самый натуральный, из железобетона. Через Вятку строили.
- А ты тут причем?
- А меня погань туда утащила.
- Совсем что-ли?
- Да нет. Она уехала за отцом, которому дали распределение в «тьму таракань». А ей хоть и в N-sk выпало, она все равно за ним увязалась, как жена, блин, декабриста траханного. Ну и меня туда утащила. Так что детство свое я провела весело: среди пьяных матерных рабочих мостоотряда и местных коров. И уже к пяти годам я матюгалась не хуже заправского сапожника. Вот так.
- А, ну все с тобой понятно! - Язвительно усмехнулась Людка. - А еще что ты выдающегося видела?
- N-sk видела, а еще собаку болонку такую…
-Ха-ха-ха! - Не выдержала Людка. - Не смеши людей!
- Правда-правда. У нее один глаз был карий, а другой - голубой!
- А, ну теперь понятно в кого ты такая дура! - Гадко захохотала Людка.
Рыба сконфузилась и обиженно замолчала.
- так, пошли в поликлинику!
- Это насчет гонококка, что-ли?
- Ты верно догадалась! - Горестно усмехнулась Людка, - Умнеешь, дура.
Рыба обиженно замолчала, теребя свой грязный тельник. Подружки пошли в поликлинику.
- Девушка, у вас есть венеролог? - Простодушно спросила Рыба у миловидной медсестры, сидящей в регистратуре.
Та в ответ только лишь подняла надменно брови и сделала вид, что не понимает русского языка.
- Девушка, пожалуйста! Поймите нас! - Слезно стала умолять Рыба. - Нас изнасиловали. Нам нужно сдать анализы. Девушка!!!
Медсестра брезгливо передернулась, но все равно продолжала сидеть, делая вид, что ничего не понимает.
- Девушка, поймите! Нас могли заразить, надо провериться! - Орала Рыба на всю больницу, ярко жестикулируя руками, показывая на пальцах суть дела.
Но проклятая латышка продолжала сидеть с каменным лицом, делая вид, что ни во что не втыкает.
Видя все это, Людка не выдержала и рассвирепела:
- Ах, ты, мандавошка ебаная! Хуесоска проклятая! Если ты сейчас же не выдашь нам талоны, мы пойдем и напишем на тебя главврачу. Мой отец - прокурор! И тогда покатишься ты отсюда колбаской по Малой Спасской! Поняла, крыса болотная?! Тварь!!!
Медсестра сразу же подскочила, испуганно засуетилась, стала извиняться:
- Ой, прашу извинятса, прашу извинятса! Вот ваша талони!
И тут же выписав талоны на ближайшее время, услужливо подала их Людке.
- Вот то-то же мне, тварь проклятая. Смотри мне, сволочь! - Людка выхватила у нее из рук талоны и громко захлопнув окно регистратуры, вихрем помчалась в кабинет.
Влетев в него на всех порах, даже не поинтересовавшись, кто крайний, она чуть было не набросилась на врача. Но, увидев перед собой спокойного интеллигентного седого мужчину, она чуть сбавила обороты.
- Эй, любезнейший, нас тут на днях изнасиловали двое подонков. Не сочтите за труд взять у нас анализы на СПИД, сифон и гонококк. И на беременность тоже.
- Но… - хотел, было возразить врач.