Великий Хобинхор думал немного иначе. Он и сейчас размышлял о чём-то, опустив голову, раскинув мантию вокруг трона. Время шло, оно утекало сквозь пальцы, как песок, который его костлявые ладони уже не способны были удержать. Страх, который он наводил в общинах, даже далёких от этих мест, уже был не таким, как раньше. Всё чаще его воинам могли дать отпор, а иногда из очередного похода за добычей отряд мог вовсе не вернуться.
Когда он только получил власть, стал хозяином этого трона, его многочисленное войско могло совершать длительные переходы к дальним землям. Сейчас это было сложно повторить, но даже не смертоносные лучи были этому виной. С ними можно было справиться, спастись под одеждой или спрятаться за скалы. Воздух, он был уже не тот, что прежде. Он угасал, иссякал, становился лёгким, невесомым. Длительные переходы требовали всё больших усилий, времени, а вместе с этим увеличивалась потребность в ещё больших запасах воды в пути. Когда-то, не так давно, если раскрыть ладонь и рассечь ей пространство рядом с собой, можно было почувствовать, как что-то невидимое щекотит кожу, скользит по ней, сопротивляется. Теперь это ощущение почти исчезло. Только в пещерах, в оврагах, норах можно было дышать свободно, но даже там приходилось всё чаще останавливать работу, чтобы отдохнуть и сделать несколько глубоких вдохов.
Вряд ли Хобинхор думал о судьбе своего народа, а тем более о спасении людей в чужих общинах и поселениях. Его волновало только одно – существует другая жизнь, почти вечная, она была, он может её получить. Даже если ради этого ему пришлось бы пожертвовать всеми воинами, женщинами и детьми, он пошёл бы на это.
Совсем другие легенды он слышал от своих предков, он мог правильно расценить их, определить важность, первостепенность всего услышанного. Одна легенда, которая плотно вошла в реальность – это история про синего человека огромного роста, который дал горсть ирония случайному путнику, провалившемуся в старую пещеру. Вот он, ироний, в его сухой чёрной ладони. Большая круглая чаша на тумбе рядом с троном наполнена им. Рука может загребать блестящие шарики и сыпать их обратно, но любой поселенец не отдаст за них свой последний кусок мяса. Он будет готов отдать свои кровные, лишь бы его оставили в покое. Нет, есть другое, что-то близкое, но одновременно неведомое. Кто-то знает больше, чем он, всемогущий повелитель всех этих червей, копающихся в песке. Как это стало возможным? Он мог проникнуть в мысли другого, сделать безмолвным слугой, послать на верную гибель, но то, что некто имеет больше информации, чем он, заставляет сейчас сидеть, надвинув капюшон на лицо и опустив голову.
- Кто же ты, недостойное существо, в чьих руках сейчас лежит ключ к вечности? Ты даже не представляешь, что это, оно у тебя совершенно случайно, оно должно быть моим! Тебе не дано понять, что такое вечность, в погоне за вонючим мясом и тёмной комнатой в пещере ты проживаешь свои дни. Тебе не дано понять, что я один достоин этого, это принадлежит мне, моему роду. Я найду тебя и вырву из твоего тела то, что теплится в нём. Это оскорбление не может остаться безнаказанным.
В дальнем конце коридора появилась фигура, которая мгновенно изменила форму, согнувшись до земли. Кланяясь после каждого короткого шага, человек медленно приближался к стражникам. Остановившись в паре метров от ближайшей пики, он не разгибаясь повернул лицо к стражнику и состроил улыбку, напоминающую оскал зверя перед прыжком.
- Вы мне позволите пройти к великому Владыке? – прозвучал скрипучий мерзкий голос, заставивший стражника отвлечься от созерцания головного убора воина, стоявшего напротив. Он опустил глаза и с явным презрением взглянул на извивающегося перед ним уродца, явно задумавшего что-то подлое и недопустимое.
- Да ты кто такой, чтобы приближаться к покоям правителя?
Стражник надавил остриём пики в живот самозванцу, отчего лицо его сменило гримасу радости на маску полной непроницаемости и сонливости. Монотонным, сверлящим голосом он выдавил из себя то, что заставило стражника ослабить давление острия.