Сразу раздалось несколько криков согласных с мнением Херла гостей. Леон немного успокоился. «Наследственные черты работают исправно, — порадовался он. — Черты потомков самых первых поселенцев, кого по-прежнему восхищают мужество и проявляемая другими доблесть».
На пол сцены посыпались деньги — награда за прекрасное представление. Внезапно Властитель Игрушки кивнул.
— Как будет вам угодно, — громко сказал он. — А теперь тост. Выпьем за храбрецов!
Они выпили, а слуги тем временем разобрали клетку на части и унесли их. Вогель был занят Дюмарестом и Легрейном, прочищая их раны и нейтрализуя паучий яд; другие же собирали деньги, расчищая место для следующих представлений. Грошен опустил пустой кубок. Алая тень склонилась к нему, прошептав на ухо:
— Мой господин. А как вам такое предложение? Чтобы эти двое сошлись в бою один на один?
Властитель Игрушки задумался.
— Они друзья, — прошептал кибер. — Нужно ли мне что-нибудь добавлять к этому?
Грил удалился на свое место. Алый капюшон бросал рубиновую тень на его бледное лицо, руки были засунуты в широкие рукава. Грошен задумчиво протянул кубок, чтобы слуга налил еще вина.
Разумеется, кибер ошибался: это не будет равным боем и конечно же популярности ему не прибавит. Его гости не хотят, чтобы та парочка дралась, и они вполне могут даже отказаться сражаться. Но все равно в этом предложении имелся какой-то смысл. Он посмотрел на Квару, потом на Леона, сидевшего рядом. Две его попытки вывести сестру из равновесия не увенчались успехом. Третья попытка станет последней!
Он подался вперед, глядя на Квару:
— Если мужчинам заплатили за бой, в котором они должны либо победить, либо умереть, а они не сделали ни того ни другого, что тогда?
Девушка помедлила с ответом, чувствуя ловушку, она не знала, что сказать.
— А что скажете вы, Акционер Херл? — Глаза Грошена переместились на Леона. — Что в таком случае предложили бы вы?
Леон покачал головой:
— Не знаю, Акционер.
— Ответ труса, — язвительно бросил Грошен. — У меня больше смелости. А ответ, конечно, вот какой: они оба должны умереть.
— Не согласен, — возразил Леон. — Храбрый человек достоин уважения.
— Возможно, — вынужден был признать Властитель Игрушки. — Вы знаете, — осторожно продолжил он, — я часто удивляюсь, почему моя мать отказала вам. Не могло ли быть так, что она поняла, что у вас нет качеств, за которые вас стоило бы уважать?
Леон, вздрогнув, сделал глубокий вдох:
— Что вы такое говорите?
— Я говорю, что вы трус, Акционер Херл. Неужели я недостаточно ясно выразился? Трус!
Квара, выбросив вперед руку, выбила кубок из руки Леона, который он поднимал, и вино вылилось на пол, а не выплеснулось в лицо Властителя Игрушки.
«Так вот чего хотел Грошен, — поняла она. — Довести Леона до такой точки, когда он потеряет самообладание, а потом нанести смертельный удар».
Она в гневе повернулась к брату.
— Ты! — воскликнула она. — Рассуждать о трусости! Сколько стражников защищает тебя, мой дорогой братец? Сколько воинов сражалось за тебя в схватках? Способен ли ты сам на то, что сделал вот он? — Она указала на Дюмареста. — Хватит ли у тебя мужества, чтобы помериться силами в бою с кем-нибудь посильнее десятилетней девочки?
Глаза Грошена блестели, в них горело такое же пламя, как у нее.
— Осторожней, сестричка!
— Почему же? Потому что ты боишься меня? Боишься, что я каждому открою правду? Ты морально испорчен, Грошен. Душевнобольной. Декадент. Разве нормальный человек способен получать наслаждение от подобного кровавого спорта? Этой мерзости?!
Грошен встал, возвышаясь над сестрой:
— Хватит!
— Хватит? — фыркнула девушка. — Ты даже не можешь выслушать спокойно мои слова! Ты что, собираешься ударить меня, чтобы заткнуть мне рот? — Она поднялась, встав лицом к нему, прекрасная в своем гневе. — Так ударь же меня! А ну, ударь меня!
Властитель Игрушки улыбнулся:
— Хорошо, сестрица. Я принимаю твой вызов.
Леон вскочил на ноги.
«Вот она, ловушка! — мелькнула запоздалая безумная мысль. — Все это время он готовил свою ловушку. Я догадывался об этом, но лишь сейчас понял, для кого: не для меня, а для нее!»
— Ты не можешь, — поторопился сказать он Властителю Игрушки. — Никакого вызова не было.
— А мне кажется, был, — слащавым голосом возразил Грошен. — Мне кажется, все присутствующие согласятся со мной. Меня призывали ударить. Если это не вызов, то что? — Он улыбнулся еще шире. — К тому же, — подчеркнул он, — она по закону вполне может бросить мне такой вызов. У нее достаточное количество акций, как это указано в Основном Законе.
Леон покачал головой.
— Нет, — повторил он в отчаянии. — Она… — он умолк, когда Квара мягко приставила пальцы к его губам.
— Не проси, — сказала она. — Все уже сделано.
— Но это же ловушка! Неужели ты не понимаешь этого? Он специально все это устроил! — Леон обратился к Властителю Игрушки. — Вы не можете драться с женщиной. Тем более со своей сестрой.
— Вы предлагаете занять ее место? — Грошен небрежно пожал плечами. — Я не возражаю против замены. — В его глазах заиграли искорки садистского веселья, когда он посмотрел на Акционера. — Можно даже на двоих, если она того пожелает.
Квара протянула руку, схватила Леона и притянула к себе:
— Ты действительно имел это в виду?
— Разумеется. — Властитель Игрушки и не думал скрывать свое презрение. — Однако трудно тебе будет найти сейчас еще одного такого, как Леон. Не все мужчины готовы рискнуть своей жизнью ради воспоминания о хорошеньком личике.
«Это так, — с болью подумал Леон. — Выйти против Властителя Игрушки означает верную смерть. — Его разум пытался найти выход из ловушки, в которую угодили они оба. Он не мог допустить, чтобы Квара сражалась, но будет ли какая-либо польза, если он займет ее место? — Никакой, — с горечью признался он себе. — Я умру — только и всего!»
Глава 9
Легрейн с кислым видом мерил шагами комнату, не скрывая своей тревоги.
— Мне это не нравится, — в конце концов объявил он. — Сперва стражники хватают меня, сажают в эту клетку, потом доставляют сюда. Почему? — спросил он. — Почему бы просто не отпустить меня? Ведь я ничего не сделал. Лишь остался в живых, вот и все! — серьезно проговорил он. — Но для Властителя Игрушки и это преступление!
Дюмарест никак не отреагировал на эту реплику. Он сидел на стуле, поставив ноги на толстый ковер. Его вымыли в душе, накормили, одели, доставили в этот дом и оставили ждать. Он не знал почему. Но он все еще оставался рабом. Его пальцы коснулись ошейника, сжимавшего его горло. Ошейник по-прежнему находился там.
— Почему? — повторил свой вопрос Легрейн. — Почему меня доставили сюда? Что все это значит?
— Скоро узнаешь, — произнес Дюмарест. Он откинулся на спинку стула и стал рассматривать потолок, расписанный картинами старинных сражений и войн, в которых люди сражались против людей и против животных. Он опустил взгляд. С одной стороны от него сквозь высокие окна в комнату проникали лучи яркого утреннего света. Радужными цветами переливались странные фигурки, выдутые из стекла, стоявшие на невысоких пьедесталах. Воздух был наполнен ароматом цветов.
Открылась дверь. В комнату вошла служанка и поманила к себе Дюмареста.
— Пойдемте со мной, — сказала она. А потом обратилась к Легрейну: — Не вы. Вам еще придется здесь подождать.
За дверью была комната поменьше — рабочий кабинет, догадался Дюмарест по книжным полкам на стенах, широкому письменному столу, компакт-проигрывателю. В кабинете никого не было. На одной стене висела звездная карта, рядом с ней проектор и стеллаж с записями. Карта была трехмерной, и в ней трудно было разобраться без специального селектора — мешали накладывающиеся, растворяющиеся друг в друге цветные линии.
Дюмарест хмуро разглядывал карту, когда раздался щелчок, дверная панель скользнула в сторону, и в комнату вошла Квара. Она улыбалась, дожидаясь, пока дверь не скользнет на прежнее место.