А если бы Ирию Таррент ждал другой вид экзекуции — девчонка бы ее не избегла?
— Если мы оставим и этот случай без воздаяния — завтра все начнут убивать отцов, братьев, опекунов! Так что стандартная многоступенчатая казнь. И никакого снисхождения! Во всяком случае — четвертование обязательно.
Король мечтательно улыбался чему-то своему, но вдруг помрачнел:
— А разве еретиков не сжигают?
Сжигали. Лет семьдесят назад в последний раз, истинно верующий ты наш!
— Давайте лист, я — за казнь, — повернулся к Герингэ Карл.
— Вы голосуете последним, Ваше Величество, — соизволил подать ледяную реплику Всеслав. — Если ваш голос вообще понадобится.
При всей ненависти к словеонцу, Ревинтер восхитился. Хотя — что князю терять в ближайшие пять лет? Из Регентов изгонят? Уже изгоняли. Квирина напала — сразу пришлось вернуть.
А вот короленыш опешил. Аж глазками заморгал — заплывающими жирком. Глазками беззубого щенка болонки, что безумно желает загрызть матерого волкодава.
— Герингэ, давайте жребий, — полуобернул словеонский князь красивую белокурую голову. — И покончим, наконец, с делом о девчонке, что вздула как следует одного… принца. Как-то раз решившего избить и изнасиловать чужую беременную жену.
На золоченом глянце стола выросла золотая ваза. С восемью совершенно одинаковыми костями. Разнятся только цифры.
Странно — простая черная краска определяет очередность решения человеческих судеб. Прежде Ревинтер о таком не задумывался…
Мальзери вытащил сразу.
— Один, — бесстрастно проронил он. Равнодушно кладя жребий на стол.
Не подчеркнуто, а будто ему действительно всё равно.
При всей ненависти к сопернику, Ревинтер не смог не восхититься. Будто это не Мальзери предстоит первым открыть карты врагам.
Ганн мешал кости долго.
— Три, — наконец, выговорил он.
Явно хотел другой номер.
Бертольд оказался пятым. Не так уж плохо. А точнее — очень хорошо. После Мальзери и Ганна.
— Невиновна, — всё с тем же холодным равнодушием изрек Мальзери.
Министр финансов усмехнулся. Увы, Элгэ Илладэн. Значит, Ревинтер проголосует за твою смерть.
— Виновна! — прорычал Гуго. Такой союзник распугает всех сторонников. — Виновна, чтоб ей!..
— Невиновна. — У Ганна наконец перестали трястись руки.
Да что с ним?
— Виновна, — возразил Герингэ.
— Виновна, — бросил Бертольд, не удержавшись от усмешки в сторону старого врага.
Трое из пяти! Еще один сторонник казни — и враг проиграл. Потому что понадобится королевский голос. А король — на «нашей» стороне. Он любит кровавые зрелища.
— Невиновна, — Всеслав хмур и зол.
Явно желает кого-нибудь убить. Если надумает Карла или Гуго — разом избавит Ревинтера от кучи проблем. А заодно — от одного наглого словеонского князя.
Интересно, вспоминает ли железный Всеслав приговор Ирии Таррент? И что вспоминает Мальзери, вдруг кинувшийся спасать столько лет не виденную племянницу?
Может, всплыл в памяти бывший друг Алексис Зордес? С кем они когда-то вместе удирали из Мидантии. И кого Мальзери так выгодно продал — два года назад. Выгодно и вовремя.
Неужели у милейшего Валериана есть совесть? Интересно. И может пригодиться.
— Невиновна, — вернул равновесие кардинал. И едва заметно переглянулся с Всеславом. Ревинтер это точно заметил — ошибиться не мог!
Четыре на три. Но это — еще не победа. Голос Эрика еще может погубить девчонку. В мгновение ока. Должен — раз Мальзери хочет, чтобы она жила!
— Невиновна! — ухмыльнулся Ормхеймский Бастард. Откровенно-издевательски пялится на Гуго и королишку сразу.
А у Бертольда чуть вновь не поднялось настроение. При виде едва не взвывшего от досады коронованного крысеныша. Ведь вот же уже — в руках была игрушка. И отняли!
— Итак, — величественно поднимается Герингэ. Актер он плохой, но сейчас разочарования не выдает. — Решением Регентского Совета Эвитана девица Элгэ Илладэн признаётся невиновной в приписываемых ей злодеяниях. И передается под опеку ее дяде, графу Валериану Мальзери. Что касается ее сестры, супруги принца Гуго Амерзэна…
— Что касается ее сестры, герцогини Александры Илладэн, — кардинал вскочил с места с почти юношеской стремительностью. И говорит сейчас не допускающим возражений тоном истинного Князя Церкви, — то девушка остается под защитой Ордена Святого Михаила. Пока ее будущее не решит Святой Патриарший Престол. Или навсегда — если герцогиня пожелает отречься от всего мирского. Такова воля Эвитанской Церкви.