— Детский сад, — хихикнул Прыщ.
— Я давно зажигалку не заправлял, — как бы межу прочим сказал Ильич.
Потная рука Прыща тут же обхватила мое запястье.
— Не отрываться, — прошептал он. — Я держу тебя, Димыч.
За полгода совместной работы мы привыкли пожелания нашего руководителя Ильича, или как мы его называем за глаза — босса, воспринимать как приказ. Моряк в прошлом он требовал безоговорочного подчинения и железной дисциплины, но при этом был спокойным и отходчивым. Командовал он нашим маленьким экипажем не повышая голоса и всегда умудрялся быть вежливым и корректным. Этот маленький, сухонький старичек неопределенного возраста, совершенно серой внешности, с выдубленным океаническими штормами морщинистым лицом, линялым зализанным на пробор жидким волосом был своего рода нашим капитаном в море бизнеса. Как-то мимолетная подружка на вечеринке попросила описать своего начальника. Никаких слов кроме «никакой» и «обычный» я подобрать не смог. Она рассмеялась и сказала, что такому человеку нужно работать шпионом или диверсантом. Словесный портрет — чистый лист. Человек невидимка.
Толпой слепых, прицепившихся к зрячему поводырю, мы двинулись за боссом и его зажигалкой вдоль стены. Слабеющего пламени едва хватало, чтобы хоть что-то видеть под ногами. Сырая стена поблескивала, а с невидимого в темноте потолка то и дело срывались капли.
— Нашел, — сдавленно сказал Прыщ.
Все остановились.
— Слева.
— Да уж, — заметил Ильич, поднимая зажигалку повыше.
— Что там? — спросила Лиля, выглядывая из-за Тимохи. — Я не вижу.
— Ты не ходи сюда, — попросил Прыщ. — Тимоха, придержи ее. Не стоит ей это видеть. Не стоит.
Пляшущий язычок пламени выхватывал из мрака то, что еще недавно было людьми.
Белеют сквозь сгнившее тряпье кости. Пялятся чернотой пустые глазницы из-под ржавого, пробитого на темени шлема. Из панциря высунулась крысиная мордочка, любопытно сверкнула в нашу сторону глазками и тут же скрылась.
— Древняя могила? — предположил Прыщ. — Вон и меч валяется, ржавый весь. Воины, точно из Варкрафта. О, вон еще один, — он указал на утыканное стрелами тело.
— Нет, не могила, — возразил я, присаживаясь на корточки у тел и прикрывая ладонью рот и нос. — Смотри, трупы отличаются по степени разложения. Вот этот лишь кости тряпье и ржавые железки, а у того, что дальше…
— Сам вижу. Давай без подробностей. И так мутит. Черт с ней с могилой и трупами, ты лучше скажи, как мы оказались здесь?
Я лишь сдвинул плечами в ответ.
— Глотни, — Ильич ткнул мне в руки плоскую карманную фляжку.
Такие штамповки обычно в сувенирных магазинах продаются. Чаще всего в подарочных наборах в паре с ручкой, зажигалкой, брелком или еще какой дешевой безделушкой, с которой позолота или хром через месяц хлопьями отпадают.
— Зачем? — с удивлением глянул я на него. Мне показалось, что он постарался это сделать так, чтобы никто не заметил. — Что это?
— Бренди. Первосортный, — шеф заговорщицки подмигнул. — Тебе сейчас это необходимо. После вчерашнего… и сегодняшнего.
Я скосил глаза на кости, согласно кивнул и приложился к горлышку. Доза алкоголя мне сейчас очень кстати. И голову попустит и дрожь в коленях ослабнет, а то трусит с перепугу… Хоть бы Лиля не заметила. Хочется мужиком выглядеть. Хотя бы выглядеть.
Напиток обжег гортань. Ну и гадость. Хуже соседского самогона. Ореховая настойка с ванилином, гвоздикой и прочими пряностями, чтобы безуспешно скрыть паскудный вкус и запах. Вот тебе и первосортный бренди. Видимо это для гурманов. Таким любителям пива как я никогда не оценить букет, выдержку и прочие непонятные мне достоинства бренди.
Чтобы не обидеть Ильича показываю большой палец, мол, супер. Негоже перед работодателем недовольные мины корчит, пусть даже и в такой неопределенной ситуации. Ситуация — это сейчас, но ведь должно быть и завтра. А завтра у меня трудовой подвиг на рабочем месте. Это если конечно выберемся отсюда.
— Вот и хорошо, — сказал он, и фляга незаметно для окружающих скрылась во внутреннем кармане пиджака.
Огонек зажигалки предательски дрогнул и начал слабеть.
Рокот барабанов становился все громче и громче.