Затем раздался негромкий треск, но в этом звуке было что-то такое, отчего хотелось сжаться. Так лопалась тишина, хранившаяся веками. Камень сбойных внезапно треснул по сердцевине.
— Что это…
Учитель не успел договорить. Астахова бросило в стену, как будто он — нашкодивший котёнок. Швырнуло играючи — его, достигшего ранга Мастера, способного направлять потоки…
— А-ах, — тяжело выдохнул Астахов, ударяясь спиной о стену и рухнув на пол.
Его трясло, в теле Павла ещё бился тот чужой импульс. Он на мгновение, всего на мгновение представил, что было бы, не пройди великая сила вскользь. И мгновения хватило, чтобы по вискам старика скатились капли липкого холодного пота.
Впервые за столетия уверенность Астахова дала трещину. Он испугался. Когда-то перед выплеском невиданной мощи и не устоял совет Первых архимастеров… но ведь того, что он увидел собственными глазами только что… такого не могло быть?
Совершенно ошарашенный, старик сидел на полу, когда дверь в алтарную распахнулась. В зал влетел ученик, лицо мертвенно-бледное, взгляд потерянный. Он едва держался на ногах.
Астахов понял, что ученик застал учителя в неподобающем виде — на полу, растерянным. Всё потому, что никто не должен был сюда войти. Сегодня — тем более. Ведь всем приказано соблюдать карантин!
Однако Учитель не удивился. По крайней мере, виду не подал.
— Учитель… вибрация… в библиотеке упали свитки… — затараторил ученик, опешив теперь уже и от вида Астахова. — Там на стенах трещины… я…
— Я знаю, — голос Астахова не утратил силы, он растёкся по залу.
Он медленно поднялся с пола, все ещё не чувствуя твёрдости в ногах. Ноги, будто макаронины, нетвердо держали в коленях.
— Даже в день, когда пала Школа Истины Веры. такого не было, — пролепетал растерянно ученик. — А если это…
Он не договорил.
— Узлы не возвращаются, — старик ответил так, будто говорил себе. — Особенно такие. Клятва крови Первых архимастеров, усыпившая древних, незыблема.
Произнеся это, Астахов задумчиво покосился на трещину в черном камне. И, сделав ещё один нетвердый шаг, закрыл алтарь от взгляда ученика.
Теперь узел будто бы потух окончательно, вдруг выплеснув остатки некогда несокрушимой мощи из своих недр.
— Сбой нужно глушить. Забвение тут — единственное проверенное лекарство, — прошептал Павел, пытаясь сохранять невозмутимость.
— Но если… — не унимался перепуганный ученик.
— Если узел ожил… то это уже не возвращение. Это… — Астахов на миг задумался и вдруг закончил, будто обрубил: — Но ничего подобного не произошло.
— Что же нам делать? — просипел ученик.
— Ничего, — выдохнул Астахов и одарил ученика улыбкой. — Если ритм повторится, зафиксируем. Если нет… забудем.
Ученик молча кивнул.
— А если это кто-то?.. этот незванный… Мирошин…
Учитель чуть отвернулся, зажевал губу и медленно покачал головой.
— Типун тебе на язык. На такой сбой не хватит даже меня!
— Слушаюсь, Учитель.
Паренек на негнущихся ногах шагнул к выходу.
— Стой.
Голос на сей раз прозвучал негромко, но ученик застыл как вкопанный. Обернулся медленно, с дрожью в коленях.
— Что же ты здесь делал? — проскрежетал Павел.
— Я… вибрация… решил проверить проекцию… — пробормотал он, всё ниже склоняясь, пока не скрючился в земном поклоне.
Астахов молчал долго. Он мог наказать ученика, нагло нарушившего устав. Мог, но не стал.
— Иди, — прошелестел голос Учителя, обволакивая пространство.
Ученик исчез так, будто спасся бегством от неминуемой гибели.
В зале снова повисла вязкая тишина. Воздух сгустился, как перед грозой. Астахов подошёл к алтарю и коснулся трещины. Линия была не случайной — точной, как хирургический разрез. Но энергии в камне сбойных больше не было. Сам камень, стоило его коснуться, начал крошиться, осыпаясь сухим пеплом.
— Это невозможно… — прошептал старик.
Хорошо, что никто не видел. Почти никто. Ученик будет молчать. А Сбившийся… если и выжил, надо сделать так, что его никто не увидит и не услышит.
Астахов закрыл глаза и сосредоточился. Дыхания древней силы он больше не чувствовал. Что ж, пока есть шанс, пока это можно списать на всё, что угодно — только не на провал Хранителя.
Старик медленно вдохнул. Поверхностный ритм системы Узлов восстановился. Но теперь Астахов знал, что Узел Рваного Ритма, считавшийся спящим, вдруг ожил. Ожил ненадолго и только для того, чтобы окончательно умереть…