Уже летя, подхваченный волной удара в воздух, я понял, что ошибся. Но было поздно. Тело прокрутило в полете, и только когда я врезался в землю, пришло осознание: я полез в схему и не проверил, откуда подается ток.
Грудью меня в этот раз вдавило в камень, и остатки воздуха из легких вышли, как из спущенного воздушного шарика. Я остался лежать, ловя глазами блики и звездочки. Под щекой чувствовалась грубая, холодная поверхность камня, изрезанная многочисленными тонкими трещинами, заполненными песчинками и высохшей кровью после предыдущих поединков.
Демидов чуть приподнял подбородок, и я заметил, как в его взгляде мелькнуло нечто тёмное, почти торжествующее. Этот парень не просто исполнял приказ. В тот краткий миг, когда он почувствовал себя победителем, его лицо исказила болезненная радость.
Похоже, именно так проявлялась внутренняя гниль — она просачивалась наружу при малейшем ослаблении самоконтроля, делая человека жестоким даже против воли.
Но мгновение — и он снова изменился.
— Сдаешься? — снова спокойно, так ровно, что почти даже безразлично спросил Демидов, отряхивая песчинки с плеч.
Такое ощущение, что этот паренек даже не вспотел. Он завис надо мной. Никакой агрессии, Демидов делал ровно то, что от него требовалось. Прилежный исполнитель, идеально приработанная деталь в механизме. Проблема лишь в том, что я — не деталь.
Я — инструмент. Тот, которым подобные механизмы вскрывают.
Я поднял голову, потому что сил ни на что другое не было.
— Нет, — сказал я.
— Кончай с ним, — послышался дребезжащий голос учителя.
Демидов снова встал в стойку. Воздух загустел, как перед грозой. Я чувствовал, как пошла волна — с земли, вверх по ногам, в корпус. Он готовился к новому удару и на этот раз вкладывал в него куда больше сил.
Пора было с этим заканчивать, если я хотел уйти с площадки на своих двоих.
Глава 5
Вдох.
Я чётко знал, куда и как ударить, словно в моих руках оказался зажим, которым я на мгновение сжал энергетическую артерию Демидова.
Я двинулся вперёд, чтобы поймать в резонанс его импульсы. Позволил его удару коснуться моей ладони. Принял его ритм и… сместил энергетический поток.
Чистая импровизация, я действовал по наитию, ведь здесь некому было меня научить…
Небольшой разворот. Контакт в предплечье. Лёгкий импульс в локоть, а оттуда вверх в плечо, а дальше — прямиком в легкие.
И всё.
Соперник сделал шаг и больше не смог вдохнуть. Демидов выпучил глаза, открыл рот, пытаясь хватить воздуха.
Тщетно.
Ещё шаг, и его колени заходили в разные стороны, подкосились от расстроенного ритма. Демидов упал на одно колено и поднял на меня изумленный взгляд. Он не понимал, что происходит. Пытался подняться, но ноги больше не слушались.
Я не добивал. Просто стоял около соперника, смотря на него сверху вниз.
Я не знал никакого стиля, не владел боевым искусством, но я был другим, я отчетливо чувствовал сбой. И именно это и было мое оружие.
Соперник пытался сопротивляться, но у него ничего не вышло, асинхрон продолжался, и вот у него уже отняло левую руку, потом правую.
Руки повисли, как плети, потеряв какую бы то ни было связь с мозгом.
Я понимал, что еще чуть-чуть — и тело Демидова полностью откажет. Перестанут работать внутренние органы. Лицо пацана сделалось пунцовым от нехватки кислорода, который перестал поступать в организм.
Мозг может прожить без кислорода в среднем от 3 до 5 минут, после чего начинается гибель клеток. В течение этого времени еще возможно восстановление функций мозга, но после 5–7 минут без кислорода начинаются необратимые повреждения, и вероятность восстановления резко снижается.
— Сдавайся, — бросил я едва слышно, так, чтобы только соперник меня услышал.
Демидов стискивал зубы, попытался поднять руки, хотя бы обозначить новое движение… Но импульс, пущенный мной через плечо в дыхание, прошел свое последнее кольцо.
Его голова дёрнулась и медленно упала на грудь. Демидов застыл так на секунду. А потом буквально стек вниз.
Вдруг я ощутил, как под моими пальцами дрогнули энергетические каналы Демидова, будто прося о помощи. Что-то внутри заставило меня направить лёгкий импульс обратно — не разрывая, а наоборот, аккуратно восстанавливая нарушенный ритм. Я видел, как дыхание возвращается к Демидову, а энергетические каналы выравниваются.
Он резко втянул воздух, поднял глаза и изумлённо уставился на меня. Это ни в какое сравнение не шло с тем, как он смотрел на меня прежде, когда я, сбившийся из подземелья, ломал его.