Закрыватель.
Тот, кто мог остановить восстание… а после обнаружил заражение сразу в двенадцати стилях — и вырезал их на корню. Он остановил распад времен до Сшивания Империи.
Но цена была такой, что сама его суть стала вместилищем поражённых стилей… С тех пор его не тревожили. Потому что последний, кто его задел, вырезал целую эпоху.
— Ты уверен, Смотритель? — спросил Иван Ланских, помнивший архимастера не по хроникам, а по голосу.
Агапов не ответил. Он лишь медленно шагнул к плите в центре зала и приложил ладонь к впадине в камне — туда, где сходились линии запечатанных стилей.
Загорелось сразу, и в воздух пошел густой дым, линии засветились горячим белым.
Шестеро встали одновременно. Седьмой наклонился к дыму, будто узнавал старую боль.
Слов больше не потребовалось. Решение уже вибрировало в каждом шаге, в каждом взгляде. Империя готова была вынуть из недр веков то, что когда-то уже спасло её ценой целой вырезанной эпохи.
Но пока…
— Найдите причину сбоя, — процедил Агапов.
Семеро мастеров кивнули молча.
Глава 8
Масляные лампы горели тускло, бросая мерцающие тени на каменные стены, испещренные символами и надписями. Тишина была гнетущей, и даже дыхание казалось слишком громким, а звук шагов оглушал, как треск хвороста в ночном в лесу. Мои ступни едва слышно царапали каменный пол.
Разговор Совета врезался в память. Каждое слово, там произнесенное, укрепляло убеждение, что перепись — это всего лишь удобный способ от меня избавиться.
Я слишком опасен, слишком непредсказуем для их устоявшегося мирка. И теперь каждый из них готов сделать все, чтобы я не пережил завтрашнее утро.
Запомнились и детали. Астахов замогильным голос уверял, что некий Орден «уничтожит всех, если узнает о сбое…». Звучало это так, будто где-то высоко, выше всех двенадцати школ, существует кто-то еще более опасный, еще более беспощадный. И Астахова этот таинственный орден страшил намного больше, чем Школа Полуденного Морока, чей боец пришёл предъявить своё право на меня.
Что ж. Посмотрим, удастся ли применить извечное: врач моего врага — мой друг.
Пальцы невольно пробежали по шраму на груди. Он снова пульсировал, тихо отзываясь болью…
Завтра утром всё по задумке Учителя должно закончиться. Вот только я не собирался сдаваться без боя. Смерть была слишком привычным спутником в моей прошлой жизни, и я давно научился смотреть ей прямо в лицо.
Внезапно впереди послышался осторожный шорох. Я замер, прислушиваясь. Кто-то явно крался по коридору, стараясь ступать бесшумно. Мгновение спустя можно было разглядеть тонкий силуэт, продвигающийся вдоль стены. Хм… я сразу узнал того самого мелкого паренька, который куда-то сбежал во время моего боя с Демидовым.
Понимая, что мы встретимся, я спрятался за выступом стены, выжидая момент. Паренек приблизился почти вплотную, напряженно оглядываясь, явно опасаясь быть застигнутым врасплох. Взгляд его бегал, как у загнанного зверька, дыхание было частым.
Я резко шагнул вперед, перегораживая ему путь.
Парень от неожиданности подпрыгнул и едва не закричал. Я, закрыв его рот ладонью, схватил мелкого за воротник и притянул к себе.
— Ты чего здесь делаешь, паразит? — тихо спросил я, глядя ему прямо в глаза.
Паренек побледнел, начал извиваться, отчаянно пытаясь освободиться из захвата.
— Я… я ничего! Просто в туалет… Мне приспичило, отпусти!
Он с явным отвращением отдернул шею, словно одно мое касание вызывало у него физическую боль. Тут же брезгливо вытер место, где только что была моя рука.
— В туалет, значит? — усмехнулся я. — А по дороге решил послушать, о чем старшие говорят, да?
— Нет, ты неправильно понял…
Голос парня дрожал, взгляд метался из стороны в сторону, и это выдавало его с головой.
— Я ничего не слышал! Честно! А ты сам тут что делаешь? Ты же вообще… сбившийся!
Последнее слово он почти выплюнул мне в лицо, с отвращением отводя взгляд.
— Сбившийся или нет, но ты-то нормальный ученик, — прошептал я с угрозой в голосе, усиливая хватку. — Значит, прекрасно понимаешь, что будет, если я сейчас отведу тебя к Астахову и скажу, где ты ошивался ночью, вместо того чтобы спать.
Паренек мигом перестал сопротивляться. Вытянувшись, замер, словно кролик перед удавом. Глаза расширились от страха.
— Н-не н-надо… — заикаясь, выдавил он.
Я внимательно на него посмотрел, стараясь понять, кто передо мной. Обычный стукач, доносящий за лишний кусок хлеба, или просто любопытный дурак, не понимающий толком, куда лезет?