Я выдержал паузу, не спуская с него глаз.
— Только сразу предупреждаю, — негромко возразил я. — У нас уже есть имена.
Лицо Астахова осталось неизменным… почти — скулы под седой бородой едва заметно дернулись. Он сделал вид, что не услышал.
Астахов говорил медленно, будто смаковал каждое слово, одной рукой приглаживая бороду, а другой держа посох.
— Имя — не просто звук. Это ключ резонанса. Оно вплетается в Потоки и в амулет, открывает доступ к тому, что для прочих останется закрытым…
Астахов кивнул на алтарь, и я заметил, как по канавкам с символами школ, в которых до того лишь еле тлел какой-то свет, лениво поползли огоньки, будто от его взгляда.
— И если ключ подобран неправильно… — учитель сделал короткую паузу, но в этой паузе явно звенела угроза. — Замок ломает руку тому, кто его вставил.
Астахов самодовольно хмыкнул. Амулет, питавший его энергией, всё так же висел на груди.
— Начнём с него, — кивнул учитель на Владислава.
Влад вздрогнул, я почувствовал это плечом, на которое опирался сбившийся. В глазах у него застыли боль и усталость. Однако за этой пеленой там была и готовность, будто перед прыжком с парашютом, когда уже поздно отступать.
— Держись, — шепнул я, и он кивнул.
В его взгляде было больше решимости, чем сил в теле, и именно это внушало мне тревогу.
Он оторвался от меня, постоял лишь какую-то долю секунды, словно заново выстраивая контакт с телом, и сделал шаг к алтарю. Песок под босыми ступнями скрипнул, тёплый, будто хранил жар полуденного солнца. Влад пошёл, пошатываясь, и каждый его шаг гулко отдавался в алтаре.
— Ладони — на кромку, — сухо бросил Астахов.
Влад положил руки. Камень будто вздохнул — медленно, глубоко, и я отчетливо ощутил это дыхание.
В ближайшей канавке дрогнула тонкая золотистая искра, и, словно капля ртути, потекла по линии. Течение увлекло за собой красную, синюю, зелёную… Цвета загорались один за другим, сливаясь в медленный круговой бег. Потом весь резонатор ожил мягким сиянием, будто проснулся от долгого сна.
Астахов поднял руку с амулетом, и его голос стал ровным, почти певучим:
— Потоки, соедините же путь того, кто стоит перед вами, с его именем. Примите его в круг, вплетите в ткань Приюта…
Золотой отсвет в канавках разгорелся так, что пришлось щуриться. Я хотел окликнуть Славу, но понял, что он меня уже не услышит. Ладони его будто прилипли к камню, пальцы побелели от напряжения, и казалось, что он врос в алтарь.
Энергия пошла вверх по его рукам — живая, текучая, словно светящийся поток расплавленного металла. Достигла плеч, разлилась по груди, и бледность с его лица начала сходить, как иней под солнцем.
Потоки переплетались, цвета смешивались, пока все не слилось в ослепительный белый.
Невидимая сила подхватила Влада, приподняв над алтарем на целую ладонь. Ещё секунда, и вокруг него закрылся прозрачный кокон — гладкий, как выдутое стекло. Однако внутри кокона бурлила энергия, переливаясь всеми цветами спектра.
Песок с круга взметнулся и закружился вокруг Славы пыльной вьюгой. Даже края каменного монолита дрогнули, будто отзывались на этот ритуал.
Внутри кокона белый свет собрался в одну точку, а потом рванул вверх, прожигая воздух. Над алтарём, прямо в пустоте, начали проступать буквы. Сперва расплывчатые, как дым, потом всё чётче…
Наконец, сложились окончательно:
«ВЛАДИСЛАВ».
Пальцы Астахова, лежавшие на кромке, едва заметно напряглись. Вязь дрогнула, и буква «С» в середине потянулась, искажаясь, превращаясь в чужой символ. Знал ведь, что я дал ему это имя, и не хотел сесть в лужу, чтобы не опростоволоситься… потому пытался вмешаться теперь.
— Не советую, — тихо сказал я, не глядя на учителя.
Как будто бы и не ему, но он прекрасно услышал. Астахов молчал, но я видел, как едва заметно напряглась его челюсть. Буква отпружинила обратно, а Потоки, будто возмущённые вмешательством, сбросили лишнюю энергию. По цепи амулета Павла, прямо через центральный узел, побежала тонкая трещинка. Она звякнула, как трескавшийся лед на весенней реке.
Я покосился на его лицо, но учитель сделал вид, что ничего не заметил.
Белый свет в коконе стал гуще, словно собирался в каплю. И в тот же миг сверху, прямо из воздуха, начал проступать некий предмет. Я разглядел металлический диск, гладкий, темный, с серебряной риской по ободу.
Амулет.
Он медленно опустился, вошёл в кокон, словно в глубокую воду, и… исчез.
Через секунду кокон лопнул с тихим хлопком. Песок осыпался, гул в канавках стих. Влад стоял на алтаре. Белая энергия всё ещё бежала по его жилам. Но она уже не разливалась бесцветно, а переливалась ровным белым светом.