— А что, ты ждал, что я тебя порежу и вытащу оттуда чертика на веревочке? — хмыкнул я. — Все, проверка закончена.
Яша довольно кивнул, а потом вдруг сунул руку за пазуху и достал оттуда… карту.
— Народ, я задержался не просто так, а с пользой. Вот, посмотрите!
Он развернул на столе карту Приюта.
— В архиве копался и наткнулся, — поведал он. — Решил, что нам она точно не помешает.
Я с интересом взглянул на карту, чувствуя, как внутри что-то колыхнулось — план приюта точь-в-точь совпадал со схемой Потоков человеческого организма.
— Спасибо, Яша, — от души поблагодарил я.
Чтобы карта не сворачивалась, я прижал края пустыми аптечными банками.
Внимательно изучил древние коридоры… любопытно, конечно, получалось. Честно? Были мысли подумать в сторону всяких растяжек, ловушек и прочих прелестей. Но после того, что я увидел на карте — эти мысли отпали сами собой.
Приют, на случай возможной атаки, был сам по себе узлом обороны, а раз так… но обсудить что бы то ни было с ребятами не вышло.
Демид, уже было пришедший в себя, вдруг нахмурился…
— Слышите? — вдруг спросил Антон, поднимая голову.
Я услышал, и даже раньше Антона. Где-то на границе слуха шёл низкий, вязкий «скрип». Приют будто сам предупреждал о надвигающейся опасности.
Я перехватил взгляд Демида. Он весь замер, вслушиваясь.
— Чувствуешь? — тихо спросил он.
Глухой грохот прокатился где-то далеко.
— Народ, — прошептал Яков, перекатывая карту пальцами. — Похоже, мы уже опоздали.
Никто не ответил.
Я почувствовал, что наш «продромальный период» закончился. Болезнь входила в полную силу.
Следом воздух стал звенеть, тонко и вязко… а потом ударил колокол — три протяжных удара, пауза — и два быстрых.
— Костя… — протянул Демид. — По ходу, это тревога… учитель объявляет сбор во дворе!
Вместо, того чтобы сразу сорваться к двору, я вдруг почувствовал, что пол под ногами едва ощутимо… нет, не просто дрожит, а пульсирует. Ощущение было такое, как будто я стою на ладони великана, и тот медленно сжимает пальцы.
— Чувствуете? — бросил я через плечо.
— Это что, потоки так давят?.. — Антон побледнел.
— Не просто давят, — поправил Демид, хмурясь. — Их кто-то перестраивает под себя.
Мы двинулись к выходу, но я поймал себя на том, что стены вдоль коридора будто потемнели. Камень местами покрылся тонкой сеткой трещин, из которых сочился свет — слабый, тускло-янтарный, и он пульсировал в том же ритме, что и пол.
Мы ускорились, а за спиной по коридору покатился глухой, будто подземный, скрежет. Он был негромкий, но мурашки пробежали по коже, а в висках возникла тупая, мерная боль.
Я знал это чувство: мозг так обычно реагирует на сбои в подаче кислорода, только тут «пережимали» не кровеносные сосуды, а каналы потока. Если дать этому углубиться, человек сначала потеряет ориентацию, потом и контроль над телом.
Мы свернули в главный коридор, и вдалеке уже виднелся проём в сторону двора. Но из-за поворота на нас выскочили трое учеников, лица перекошены, глаза расширены. Они бежали не на нас, а куда-то в сторону, но все трое прижимали руки к вискам, словно пытались подавить боль.
— Ветер… в голове… — выдохнул один, пролетая мимо. — Больно…
Я хотел уже ускориться, но тут коридор повело, как при резком падении давления в барокамере. Потоки будто схлопнулись вокруг меня, сжимая грудную клетку изнутри. На долю секунды пропало ощущение, что я дышу сам — словно кто-то другой «вел» мою диафрагму.
— Костя! — Демид резко дёрнул меня за плечо, и всё отпустило.
Кто бы это ни был или чем бы ни было то, что надвигалось на Приют, оно проверяло нас на прочность.
Мы рванули дальше через коридоры, а навстречу всё выскакивали ученики. Некоторые в тренировочных куртках, другие прямо в нижнем белье, с распахнутыми глазами. Никто ничего не понимал, но все знали, что это сигнал тревоги. И если нам не кричат, что тревога «учебная», то все будет по-настоящему.
Мы выскочили во двор, и в лицо сразу ударил сухой, горячий, пахнущий гарью ветер. Он летел со стороны ворот Приюта.
На горизонте, где небо уже заволокло тёмной полосой, что-то шевелилось.
Глава 22
Двор наполовину тонул в полумраке. Факелы горели не все — кое-где тлели одни головёшки, давая больше дыма, чем света.
Гулкий топот бежавших со всех сторон учеников разносился эхом. Все постепенно, один за одним, собирались во дворе, все еще не до конца понимая, что происходит.
Наконец, дверь в дальнем конце двора распахнулась, и в проёме возник Астахов. Учитель шёл быстрым, почти строевым шагом, лицо не просто строгое или серьёзное, а хмурое. Свой посох он крепко держал в руках.