– Извини, Илисон, – спокойно сказал юноша. – Мы с Марсеном всё обсудили.
Он подошёл ближе, и Холлан увидел, что на его щеках выбиты свежие татуировки. Холлан знал, что если сейчас луна упадёт на землю, если из могил восстанут мертвецы, если рыбы полетят по небу – он не удивится. Ничто больше не сможет его удивить. Никогда.
Двадцать лет назад, пока Холлан пытался залечить раненое сердце и утопить в обучении чёрные мысли, Илисон переживала свою боль по-другому. По крайней мере, так Холлану казалось. Она оставила боевое искусство, отпустила волосы, чтобы скрыть татуировки племени, стала носить юбки. Однажды, гуляя по набережной, она встретила Гарольда Карела Мортона. Обитатели островов презрительно называют жителей континента дикарями, а сами собирают имена, нанизывают, словно бусины на нитку. Гарольд служил бухгалтером на торговом судне. Он был очарован девушкой, не похожей на его обычное окружение, и пригласил Илисон на свои родные острова. Вскоре она стала ездить с ним чаще. Но Гарольду это всё меньше нравилось – да и кому понравится, что девушка, вместо того, чтобы чинно прогуливаться по палубе с другими пассажирами, по вечерам пьет, играет с матросами в кости и рассказывает непристойные анекдоты? Дабы защитить даму сердца от тлетворного влияния матросского общества (или наоборот), Карел поспешил сделать Илисон предложение.
Теперь оказалось, что этого она и хотела. Кто знает, может быть, она и искала кого-то более внушительной внешности, но Илисон никогда не приходило с голову скрывать свой напористый характер, который скорее отталкивал, чем привлекал людей. Поэтому выбирать не пришлось. Через несколько лет у четы Мортон родился сын. Илисон приехала с младенцем в Порт-Акар и заявила Холлану, который в то время учился у Тимара Акруса с будущими столичными стражниками, что назвала сына Илисаром. Кажется, это был первый раз, когда Холлан не повысил голос, не рявкнул на неё, а по-настоящему орал. Он кипел от злости. Тогда он на несколько минут выпустил свою недозволенную ненависть. Илисон не имела права оставлять себе родовое имя, но раз ей позволили – пускай. Но дать родовое имя ребёнку от какого-то хилого островного счетовода – это было в глазах Холлана преступлением, предательством. Илисон тогда неожиданно не стала по обыкновению спорить. Может, её смутила реакция обычно молчаливого и угрюмого Холлана, кто знает. И всё же она не совсем отказалась от своего решения, просто придала имени островное звучание. Эльзар. Когда у миссис Мортон родилась дочь, она назвала её Элис. В те годы она редко посещала континент.
Спустя несколько лет Илисон всё же вернулась в Порт-Акар, оставив детей мужу. Тимар Акрус уже умер, его сын Шейн основал свой дом наёмников и взял на работу Холлана. Разбитый, разочарованный, он целыми днями торчал в скворечнике. Это был тот год, когда Лигу разбили, и она была запрещена. Невезение. Загнанный, учившийся в Лиге – что может быть хуже. Хорошо, что Шейну было плевать – в наёмниках он ценил исполнительность.
Это был тот год, когда Холлан обнаружил, что можно упиться до потери памяти.
И вот спустя годы перед ним стоит шестнадцатилетний Эльзар. Холлан неторопливо поднялся, отряхнул штаны.
– Ты совсем сдурела, Илисон, – тихо сказал Холлан. – Зачем ты его в это вмешиваешь?
– Запасной вариант, если меня прикончат, – судя по тону, Илисон не верила в такой исход. Пускай она признала, что Холлан лучшее её в бою, но всё же она превосходила любого среднего воина. – Я, конечно, из Порт-Акара ни в какие восточные княжества не поехала. Смоталась к Гарольду, забрала Эльзара. На обратном пути штормило, думала, до Дайса позже вас доберусь.
Илисон забрала у сына факел, взяла юношу за подбородок – он безмолвно подчинился.
– Смотри, сама наносила! – она повернула голову сына правой щекой со знаком войны.
– Ты и Элис разукрасила?
– Элис? Да она такая же размазня, как мой муженёк. Опять не дал мне развод. Говорит, мы обвенчались в обители бога перед его ликом, и он будет верен мне до самой смерти. Я ему сказала – найди уже себе какую-нибудь нормальную бабу, идиот, а он…
Холлан потёр висок и перебил:
– Я не хочу это слушать.
– Тогда иди. Знаю я, Луна тебе шепчет. Иди, напивайся. Как протрезвеешь – начни думать уже.
И Холлан ушёл.
Наёмник вспомнил, что бросил мешок и меч у шатра, когда встретил Илисон, но теперь их там не оказалось. Он пошёл в палатку, приподнял полог. Треугольник света от факела лёг на пол. На одном тюфяке спал Базиль, а рядом с другим лежали вещи Холлана. Наёмник задёрнул ткань, на ощупь проверил – бутылки на месте.