--Здрав будь, Михей! – Произнёс незнакомец, да без должного дозволения, не перекрестившись на передний угол, прошёл дальше в избу, прямо к печи, на которой мужик безропотно дожидался смерти. Подойдя совсем близко к лежаку, гость снова повторил приветствие.
--Кто ты? – Лишь одними губами прошелестел хворобый. Устав от минутного напряжения, он вновь закрыл глаза.
--Ты только выслушай, да не противься мне. Коли речь моя тебе интересна станет, так ты глаза и откроешь, а коли, нет, тогда и сладу у нас с тобой не получится. Я могу тебе помочь побороть хвори, но только за твоё согласие и мне кое в чём помощь оказать. Так что ежели жить желаешь, тебе один путь, мне в благодарность после исцеления тоже на малёхонькие уступки пойтить.
--Кто ж жить-то не хочет? – Опять прошелестел мужик, приоткрыв свои подёрнутые мутью глаза.
--Тогда слушай. Не добром тебя горемычного оженили, вляпался ты паря не в своё. Вот только одна беда – деваться тебе теперича некуда. Ну и это еще не такое важное, а самое страшное то, что живёшь ты под одной крышей со злыдней страшенной. Помочь тебе я смогу, но до тех пор скажи, что когда придёт время и я у тебя на пороге с мольбой о помощи окажусь, не поскупишься, ответишь добром на мою заботу о немощах твоих.
--За что такая ко мне милость? – Едва-едва произнёс уставший хозяин.
--Ну, если хочешь, то, пожалуйста, у меня секретов нет. В твоём семействе ребёнок народится. Вот он-то мне и нужен. Твой внук будет необыкновенным человеком и потому, за оказанную услугу, ты отдашь его мне в ученики, а до того, станешь беречь свой род, а в особенности внуков. Жена твоя ведьма, каких мало, но я научу тебя не бояться её чар. Помогу ладить со всеми её злодеяниями. Только скажи, согласен ли на такие условия.
«Вот так предложение!?» -- Подивился мужик. Его сыну по ту пору пятый годок шёл, а этот странный гость о внуке речи ведёт. А про жену он и сам так же сказал, если бы даже не по хлеще вышло. Много времени должно пройти, чтобы увидеть такое потомство, про которое говорит этот «спаситель», а болен он именно сейчас. Немощь, до такой степени изъела его слабое тело, что надежда на выживание уже давно не посещала угасающий разум, а тут, словно по волшебству – здоровье, силы, даже долгая жизнь гарантируется. Надежда так реально замаячила перед глазами умирающего, что, не долго думая, он, цепляясь за последнюю соломинку, дал своё согласие на довольно-таки странное предложение.
--Жить уж больно охота. – Откинувшись на своё зловонное, свалявшееся за время немощи ложе, прошептал Михей.
--Раз так, то на, возьми травки, да смотри, старайся из её рук ничего не брать, кроме воды, да хлеба. Ласковой сделается, упрашивать начнёт, а ты знай своё – отнекивайся. Про сына своего не забывай, как и себе во всё травку эту сыпь, не жалей, когда начнёт заканчиваться, я снова приду. Ещё чуть не забыл – в баньку попросись, а только случай представится, так на угольки обязательно щепотку кинь. А ежели баба твоя станет злобой исходить, то ты её и в печь подкинь, прямо в огонь. Хоть и сильный от неё дух, но более тебе ничто не поможет. Сейчас спрячь, да не высовывайся, чтобы раньше времени твоя жена не смогла бы ничего заметить. Сил начнёшь набираться, так сразу-то тоже не хвались, скрывай, пока не окрепнешь. Будет с расспросами приставать – не говори, глаза круглые делай и молчи. Не переживай, теперь ты под моей защитой, скоро наведаюсь, тогда тебя дальше научу.
На этих словах гость повернулся и быстро удалился.
Смотря на увесистый мешочек со странно пахнущей перемолотой травой, мужик маялся мыслями о нежданно-негаданно пришедшей помощи. Осторожно потянув за перевязки, он не увидел ничего страшного. Взяв небольшую щепотку и растерев её в руках, знакомым оказался только запах полыни, остальная смесь из трав отдавала лишь запахом летнего сенокоса. Совесть, на такой странный договор никак не отзывалась, потому, успокоившись, он закопал мешок в складках свалявшейся постели и приготовился ждать удобного случая.
Молодая цветущая женщина вошла в небольшую избу, неся на руках мальчика-крепыша. Не долго думая, она сразу принялась зудеть немощному мужу, попрекая его в болезнях и никчёмности своего существования.
--У всех баб мужики, как мужики, а мне горемыке рохля досталась. Хоть бы сполз, да бока поразмял, нет, будет лежать, и ждать пока я ему сама не приготовлю. Хватит, не стану боле тебе готовить. Коли пузо подведёт, так сам слезешь, да и сготовишь. – Суетясь около печи, закинув на лежанку сына, продолжала бубнить хозяйка.