--Да вы вроде все добротой и сочувствием не отличаетесь. Радоваться вроде бы должен.
--Чему тут радоваться-то? Ты же видел, она сама себя не понимает, да и чего хочет, тоже уразуметь не в силах. За большие хотения, да ещё с такими возможностями она и поплатилась. А ты разве ещё не понял, что мы здесь только для равновесия сил и поставлены. Наша работа она, конечно, грязная, да дюже склочная, не то, что у твоих нынешних учителей. А людишки, они ведь везде людишками остаются, и ежели им чего непонятно становится, так сразу чернить, да в грязи искупать норовят. А, доказывать что, таких как она, только мы и сможем в узде держать, даже не стоит и затеваться. Не каждому под силу постичь такое. Тем более с ней. Она по праву рождения моё место должна занимать, но отец её, по-другому распорядился. Горячая, да необузданная она с детства была, что там все, даже иногда отец её побаивался. Испугался он Дуньку главой своего рода ставить, ведь её переубедить ни в чём сил не хватит. Могли не только враги, но и свои пострадать от излишней строптивости. Теперича и сам видишь, «наломала бы дров» обязательно. А нам от такого чистого зла надо народ оберечь.
--Говори теперь. Что-то я не приметил за тобой добродетельных деяний. Столько народу уморили просто так, а рассуждаешь о чистом зле, да радетеля из себя строишь. Неувязочка с твоей стороны выходит. За что семьи целые истреблял, они ведь другим помогали?
--Вот именно, что не столько помогали, сколько пытались, а это разные вещи. Зелёный ты в этом деле, а туда же, скорее заклеймить, да потом и возненавидеть, а простого осмыслить не захотел. Не обычно они помогали, а силы на то призывали и не всегда благодатные. Голубого, да синего свечения при проявлении сил не так уж стоит бояться, потому, как они не от науки, а от предков, которые передают это из рода в род. Сила у этого явления немереная, но управляется от состояния человека, от его страхов, сомнений, даже от радости великой может исходить из человека. А вот от науки – это когда… Всё, хватит об этом.
--Зелёное, да?
--Что это за силы, я и сам до сих пор понять не разберу, а тебе прямо сейчас всё расскажи. Поломай головку, а опосля-то и поговорим. – Поморщившись и пошамкав почти беззубым ртом Игнат и смог выдавить из себя. – Чем сильнее вера, тем и ярче свет.
--Тогда и о красном скажи. Дунька ведь злая, потому и была переполнена красным туманом с ног до головы.
--Сказал уже, много ответов за раз получить хочешь. То, чего уже, знаешь, попробуй прожевать, да понять как надо. – Уклонился старик от ответа. – Ты сегодня постарайся никуда не лезть. Скажись больным, да приводи мысли в порядок. От того, как понимать начнёшь, зависит не одно твоё, но будущее ещё нескольких людей, потому отнесись ко мне не как к дурному сну. Токмо не подумай, что я запугать тебя надумал. Я о тебе очень даже переживаю, потому и предупреждаю, что сил на походы в прошлое у тебя не будет. А то неровен час, можно и во времени остаться скитальцем, до тех пор, пока снова не родишься.
--Это как ещё?
--Время тебя в бессилии твоём на кольцо поставить может, тогда и не выберешься. Привидение – твоим уделом станет. Вроде родственника своего. Думаешь, почему он тебе всё так ярко показывает? Вот он-то по кругу свих последних дней и ходит.
--Расскажешь, как это могло случиться?
--После. Тебя уже будить идут. Я приду, когда ты один останешься, а лучше, когда сам покличешь.
На последней фразе Игната, я как-то неестественно быстро открыл глаза и встретился взглядом с Анютой. От неожиданности она так растерялась, что непроизвольно вскрикнула.
--А я будить тебя хотела…
--Да сам выспался уже.
--Тебя Трофим просил позвать. Солнце на закат пошло, в такую пору лучше не спать, голова болеть будет.
--Иду, спасибо.
Когда я поднялся с постели, то ни Маринки, ни Агаши в доме не было. Трофим, против своего обыкновения ходил из угла в угол, бурча себе под нос что-то неразборчивое.
--Здоров будь, учитель. – Я постарался, как можно бодрее поприветствовать его.
--А-а, да и ты не болей. – Пристально посмотрев на меня, ответил он.
--Чего это так тебя завело? Случилось ли что-нибудь?
--Всполошишься тут… -- Начав говорить, осекся он на полуслове, стараясь заглянуть в мою самую суть. – Умывайся, да пойдём, погуляем немного.