Перекошенное от страха лицо Игната, нависшее над испуганным мальчиком, который старался освободиться изо всех сил от незнакомого дядьки, долго маячило передо мной, как будто он рвался именно ко мне. Только далеко в лесу колдун почувствовал себя в безопасности и отпустил ребёнка. Вечерние сумраки в лесной глуши на Власа подействовали успокаивающе. Он, словно ожидавший именно этого момента, встал перед Игнатом как перед равным, давая возможность оправдаться в содеянном. Его, не по-детски глубокий взгляд, заставил поёжиться старого колдуна, хоть и не на словах, но всё же признать за ним право первого в своём мире.
Сухая рука с крючковатыми пальцами, по-прежнему цепко держала мою порядком измученную руку.
--Чего ты в меня так вцепился? Не боись, не убегу. – Хрипло произнёс я, и мой голос, словно в испорченном телефоне, прозвучал как-то ехидненько-подловато в полумраке большого дома старика.
--Недоумок, да я тебе этим милость великую оказываю. Вот как только выпущу, то сразом увидишь, сколь охотников наберётся твоей ворчливой душонкой полакомиться. Сожрать, может и не сожрут, но покуражатся на славу. Не забывай, где находишься. – Также ехидненько передразнил меня колдун.
--Смотрю на тебя и вижу, не на своём ты месте, не для тебя это всё. Почему до сих пор не бросил и не ушёл?
--А ты, на своём? Почему ты сам по собственной воле ничего менять не собирался? Удобно пристроился, да и сколько человеку не дай, всё одно – мало будет. Ты ещё толком о выборе-то не мучился, а туда же, меня учить лезешь. А я тебе больше сказать могу – у каждого рода свои пути есть. И не путай это с тем, что тебе в школе навешивали. Потому и придуманы разные чины и ранги. Для меня это лишняя лазейка, а для тебя это только стена непрошибаемая.
--Толком объяснить можешь, или за много лет темнить в кровь всосалось на столько, что прямо ничего сделать, даже сказать, уже против самой сути будет?
--Ты и понять меня не можешь оттого, что до сих пор не выбрал: чья сторона ближе и, чью правду за свою принять. Потому как понимания в тебе, что у котёнка. – Сверкнув глазами из-под нависших бровей, Игнат стал крутить в руках посох. – Ты особенно не думай сейчас, будет ещё время мозгами пораскинуть. Твой такой правильный Трофим тоже не больно-то свободен. Что вот ты, к примеру, о любви знаешь? А-а-а…то-то. Потом у него, для сверки спроси. Он тебе о том порасскажет, несмотря на то, что сам по-человечески и не может любить, а туда же представлять лезет, как это...
--А ты будто о том всё уже уяснил...
--Правильно, я такое переступлю и глазом не моргну, а ты чего можешь?
--Меня пока больше занимают твои родственники, а не мои возможности. Ведь ты меня оставил, чтобы в твоих интересах покопаться?
--Спрашивай, коль думать начал.
--Неувязочка у меня в голове возникла. Фёдор, кто тебе? Не уж-то сын?
--Сын. От одной деревенской знахарки заимел. Нам без продолжения никак нельзя. Мы не столько в себе, сколько в своих росточках силы имеем. – Толи засмеялся, толи закашлялся старик.
--Тогда он должен быть старше Власа, да и сильней его. Отчего же твой Фёдор у Власа в подмастерьях ходил?