--Почему, почему ты мне всё это показал? Ведь ты же, прежде всего, оголяешь себя. – Тихо вырвалось у меня наружу.
--А ты думал я тебя сказками кормить стану, про то, какой я хороший и какое дело у меня праведное? Ну, уж нет, не для того я тебя именно сюда пригласил. – Тут же ответил с усмешкой Игнат. – Каждый по своим делам ответы держит, так зачем мне чужую судьбу на себя навешивать? Разве ты в своей жизни хоть единый раз встречал чистое зло? А может, добро видел, без единой точки недоверия? Почему же посчитал, что я тебе врать стану? Это тебе голая правда, без россказней, вот такую её попробуй проглотить. Не тобой и не мной придумано, чтобы до седьмого колена род грехи смывал.
--Теперь понятно к чему клонил.
--Да ты не ерепенься, подумай сначала. Крепко подумай, а потом и ярлыки навесишь. Я же не говорю, что вся жизнь совершенно постылая, радости с любой стороны имеются. Думаешь, мы Бога не чтим? Он как для вас, так и для нас – Создатель. Есть единый Закон, а общей Правды – нет. По Закону, ты Трифона оставить должен, а по Правде – все силы приложить для спасения. Вот и думай теперича, вмешиваться тебе или со стороны наблюдать. Простая палка и та два конца имеет, одним пригладит, а другим так шибанёт, что мало не покажется.
--Опять темнить надумал?
--Да уж почитай всё разжевал и в рот положил. Даже к себе не зову, всю как есть подноготную раскладываю. А мог бы и с другого конца подойти – только радости и беззаботности показывать. Но мне это сейчас без надобности.
--Думаю, достиг ты цели. Напустил в голову тумана. Только как ни старайся, до конца поверить не смогу.
--Вот это и правильно. Не верь, но крепко подумай. У тебя ещё один день остался, а у меня последняя история. Думаю, на благодатную почву она ляжет.
Порядком уставшего прогуливаться по тоскливым судьбам, Игнат окунул меня в студёную зиму. Вьюги и метели, конечно, не в новинку, но пурга, швыряющаяся целыми снежными охапками, не предвещала ничего разнообразно-весёлого.
Остекленелый надменный лес, выпуская одинокого человека, идущего по переметённому полю, предоставил его во власть пронизывающего ветра и разбушевавшейся пурги. Он шёл, не обращая внимания на разыгравшуюся непогоду в заметённую почти до самых крыш едва видневшуюся деревушку. Меня словно сверху вниз опустили на этого странника, и я увидел такого же, как это ненастье, холодного и беспощадного Власа. Едва переставляя ноги, с выбившимися из-под шапки белыми сосульками, вместо чёрных волос и обмороженным лицом, он решительно надвигался на тёплые маленькие домики. Дойдя до крайней избы, наследник великой колдовской силы принялся руками разгребать себе проход к спасительному теплу. Едва добравшись до крыльца, он упал и уже ползком постарался открыть покосившуюся дверь. Ещё молодая Глаша, подхватила обессилевшего путника и буквально внесла в разогретую избу.
--Куда ж в такую-то непогоду? – Стараясь снять со странного гостя верхнюю одежду, причитывала она. Женщина хлопотала у печи, стараясь хоть чем-то помочь обмороженному путнику. Полумрак и жаркое тепло жилища стали вползать во Власа и разогревать его окоченевшие тело. Кружка с кипятком ходила ходуном в его бесчувственных руках, выколачивая замысловатую дробь о зубы. Расторопная хозяйка уже принесла с улицы снега и стала безжалостно растирать побелевшее лицо гостя.
Только на третьи сутки после заботливого ухода, гость смог подняться с печи. Глаша ухаживала за ним с таким подобострастием, что невольно пришла мысль о её прежнем с ним знакомстве.
--Зачем звала? – Тихо произнёс Влас. – Не уж-то думала, что не приду?
--Думала. – Согласилась она и пристроилась рядом с гостем.
--Сама же говорила, греховно это, а пользуешься.
--Не думала, что ты так скоро отзовёшься.
--Я слово дал, а разбрасываться ими не привык. Так чего удумала-то?
--Да я из-за мамаши своей теперича никогда замуж не выйду. Вот и решилась за помощью обратиться. – Потупившись, объяснила она.
--Кого задурманить-то решилась? Да, впрочем, мне это без надобности, только предупредить хочу, грех этот с тебя не снимется, даже на исповеди про него не расскажешь. – С ухмылкой произнёс колдун.
--Знаю я. – Махнула Глаша рукой и отвернулась к окну.