--Не бывать этому. Не кровопивец я. — Трифон угрожающе повис над Фёдором, но как он ни старался выразить своё возмущение на кулаках, у него ничего не получилось. Прозрачные кулаки пропускали ядовитого колдуна, не причиняя ему ровным счётом никакого урона. Смотря на раздосадованного мужика, он только что не хохотал, открыто ему в лицо.
--Кто тогда ты? У совести своей спроси – почему дочка без материнской ласки выросла, почему от тебя соседи до сих пор отворачиваются. Почему, злоба сердце поедом выела?
На этот вопрос, пылающий гневом Трифон, не успел ответить, словно в жаркий летний день воздух вдруг задрожал, и все увидели надвигающийся ужас.
Из низенького овражка, который очерчивал небольшой пригорок с одинокой сосной, поползли вытянутые непроницаемые тени странных созданий. Возглавлял эту угрожающе-решительную процессию приземистый старикашка, который, не отводя взгляда от Трифона, старался, как будто, загнать его в свои невидимые сети, потому, нашёптывая что-то, монотонно поднимал и опускал руки, продолжая надвигаться на беззащитных, загнанных в угол беглецов. С противоположной стороны, спокойно приближался Трофим. Призрачные тени в белых одеждах за его спиной, сурово взиравшие на не прошенную тёмную орду, навевали не меньшую готовность к странной схватке.
Спорящие, не договариваясь, замолчали, они с любопытством наблюдали за неизвестно откуда взявшимися противниками.
--Что это? – Первой не выдержала Анюта.
--Из огня, да в полымя. – Только и смогла ответить растерянная старушка.
Словно две враждебные стихии, сходились противоположные силы, готовые к уничтожению друг друга.
Небольшая опушка, зажатая между лесов, выглядела маленьким беспомощным островком, на который с двух сторон надвигались армии старых врагов.
С одной стороны, наваждение теней с яростным желанием власти, которое было сравнимо разве только с огромной накатившейся волной бушующего моря. Поглотив разом всё, что попадётся на пути, оно не задумываясь, откатиться, больше не зная для чего себя употребить. Затихнет, любуясь собственной мощью разрушения и тем ужасом, в котором сама же и захлебнётся.
С другой стороны, молчаливая неизбежность непреклонно надвигающейся белой могучей стены, призванной любым путём противостоять безумству и стихийности всё уничтожить. Она подступала не менее уверенно, демонстрируя свою несокрушимую мощь, которая, уподобляясь снежной лавине, готовилась так же к неизбежному уничтожению, не задумываясь о том, что победителей в подобном просто не будет. Во главе с Трофимом шли суровые воины прошлого, готовые схлестнуться в любой момент, грустно принимая неизбежность. Призывы, достигшие цели, откликнулись, и, казалось, уже не было возможности избежать неминуемого столкновения.
Анюта, Трифон, Агаша и даже почему-то растерявшийся Фёдор, были охвачены одинаковым чувством ужасающего трепета. Сближение двух противоречий предвещало не простое противостояние взглядов и убеждений, а, впервые за много веков, открытый бой, накопленных могучих знаний. Желание остановить ещё не разразившееся сражение погибало в накатившем ужасе представляемых последствий. Маленькие и жалкие люди под сосной съёжившись ждали неминуемой гибели.
Агаша, ухватившись за посох, прикрыла глаза и стала отчаянно молиться. Что ещё могла сделать маленькая беспомощная женщина в таком случае? И озарение пришло. Помощь всегда приходит тогда, когда меньше всего её ждёшь, но просто продолжаешь неистово верить и надеяться. Не зря же Господь дал надежду для всех, кто существует на земле.
Посох в руках Агаши засветился голубовато-зелёным свечением, и не на шутку полоснув ей руку, взлетел над опушкой. В руках Игната, произошло почти то же самое, только его посох светился голубовато-красным светом и, украшенный камнями, он изливал кровавый свет, преломляющийся в холоде насыщенной голубизны. Этот завораживающий свет наследных вещей, остановил и, если не сказать больше, заморозил всех, находящихся на удивительной опушке. Две, на вид обычные клюки, преображаясь в ночной темноте, смогли остановить само движение времени. Они уподобились двум жезлам власти, пылающим в руках противостоящих сил, и не найдя себе достойных, сами собой стали вершить исход не начавшихся страшных испытаний. Наконец, закончив волшебный танец света, могущественные предметы, воткнувшись в снег, потухли.