--Ну, пошли гуляка, посмотрим, что ты за загадка такая. – Бросил старик в мою сторону, выходя из тесной избёнки. Дарислава долго смотрела нам в след, сожалея о своей непричастности.
В лесу вечерело быстро. Плотная листва уже почти не пропускала отблески уходящего солнца. Сильной размашистой походкой Виждич уверенно углублялся в лесную чащу. Он шёл по едва заметной просеке, которая уводила нас в почти непроходимые дебри. В кромешных сумерках, я мог различать только огромных великанов с раскидистой кроной, тогда как кустарники сливались с ровной стеной темной ночи.
--Слушай, Виждич, а это ничего, что мы вот так на ночь глядя, в гости заявимся? – Не выдержал я пыхтящего молчания.
--Не боись, тебе здесь ничего не сделают, ты же ещё не родился для нас. Своих бойся, которые твою плоть сейчас охраняют, а то глядишь и вернуться не к чему будет.
--Как это охраняют? Никто меня не охраняет. – Удивился я.
--Ты, это, безо всякого догляду, что ль в такую даль вломился? – Пришёл черёд удивляться моему провожатому.
--А чего доглядывать? Без меня оно, поди, никуда не убежит, сам сказал, бояться нечего, что положено, то и случиться.
--Оно-то, конечно, так, но возле себя, всё одно, верного человека оставить не мешало бы. Тебе же спокойней было.
--Да не нужен я там никому такой раздвоенный, меня целенького беречь взялись и попутно наукам разным обучать. А я в этих науках будто муха в паутине, чем больше барахтаюсь, тем больше запутываюсь. Вот и ты, ведёшь, а сам не говоришь куда, зачем. Может статься и это лишним грузом в моей душе висеть станет.
--К древнему ведуну я тебя провожаю. Он с любым вопросом разобраться способен.
--Выходит, ты не слишком силён в моём деле оказался, или решил, что проще другому меня сбагрить?
--Больно оно меня задевает, дело твоё. Прямо всего себя наизнанку вывернуть надобно, а сила тут вовсе не при чём. Не хочу я знать будущих дорог своих наследников, милее, как простому смертному - на милость богов надеяться. – На этом он остановился, указывая на огромный валун, освещённый лунным светом. – Жди тут, а мне теперича, здесь делать нечего. Не обижай Маринку, помни веточка мово рода она, большая часть Славуни в ней как в нашем озере отразилась. Ну и ладноть, это потом, когда на обратном пути к нам заглянешь, тогда уж и приговорю на дорожку.
Крепкий старик резко развернулся и пропал в лесной кромешной темноте, оставив меня в совершенном одиночестве. Никогда ещё я не оставался так в ночном лесу. Полная луна в окружении ярких низких звёзд, заставляла невольно оглядываться по сторонам. На некоторое время я даже забыл о том, что порхаю по лесной опушке, оставаясь невидимым для всего здешнего мира. Замирание лесных шорохов, образовало глухую пустоту обездвижения, даже бесшабашный летний ветерок притаился подальше от грозного чёрного валуна, стараясь не потревожить его строгого одиночества. Огромный камень, вросший в середину лесной опушки, навевал неимоверную тоску. Незримый холод вливался в меня вместе с жёлтым светом низко нависшей луны, которая высвечивала всю поляну не хуже дневного светила. Будто нарочно испытывая на прочность мою решимость, она старалась не столько запугать меня, сколько внушить трепетное уважение к этому месту. Не отбрасывая тени, камень указывал немой глухотой звёздной ночи, на мою ничтожность в сравнении с ним. Время остановилось, давая мне шанс на удивительную почтительность к глухому лесному уголку. Сколько я прождал, не знаю, потому как, вылетев из своего времени, уже не мог ощущать его реального течения. Но даже не имеющий тела, я всё равно не потерял простых человеческих инстинктов, которые кричали: то об опасности, то обуревали сильнейшей жаждой любопытства, и потому, словно пришитый, я остался наблюдать за происходящим.
Огромное жёлтое светило, нависшее ровно над древним чёрным камнем, отбросило плотный пучок яркого холодного света, тем самым, выдернув его для полного обозрения. Валун, омывшись в столбе холодного луча, словно живой стал раздвигаться. Если бы это было возможно, то я бы просто-напросто покрылся мурашками в жутком оцепенении, но, моё положение позволило лишь наблюдать со стороны за просыпавшейся древней силой. Жёлто-голубые искры, пробегавшие по поверхности камня, растворяли его твердь, выпуская одинокого седого старца в длинном белом балахоне. Огромный посох в крепкой руке, с изогнутым в виде ползущей змеи основанием, немного позволил расслабиться. Лицо старца из-за длинной бороды и усов, почти не давало очертаний, но острые глаза под навесом тяжёлых бровей довольно живо рассматривали меня, словно я стоял перед ним воплоти.