Анюта опустила голову, её руки потянулись к амулету, она словно робот, под влиянием чужой воли медленно выполняла посторонние приказы.
--Кому ты веришь? Ты, могучий хозяин многих знаний, размяк от простой отступницы? Она не раз отрекалась от того, во что верила, не уж то ты думаешь, что сейчас она выполнит то, что тебе здесь обещает? – Резко выкрикнула не вовремя подоспевшая Лизка. От её смазливого личика не осталось и следа. Ещё немного и горечь её яда стала бы капать прямо изо рта от такого усердного старания. Её пронзительный окрик на всех подействовал ошеломляюще. Все будто оттаяли от своих мест и стали оглядываться по сторонам.
Густая тёмная масса из силуэтов уже почти взяла в кольцо старую сосну с полузамёрзшими людьми. Маленький, но довольно кряжистый Игнат со своим посохом под руку с Фёдором выступали чуть впереди замыкающегося кольца. Они будто наползали на нас, а не шагали по глубокому зимнему насту.
--Уж если и впрямь переселяться удумал, то выбери кого понадёжней, а я тому смотрящим стану. – Не унималась злобная колдунья и, подойдя ко мне почти вплотную, стала тыкать в меня своим корявым пальцем. – Вот хоть на него посмотри, чем для тебя не вместилище?
--А тебе так и неймётся меня хоть в какое-нибудь чудище обратить!? Чего на сей раз запихать в меня удумала? – От души стал я возмущаться, но невольно брошенный взгляд в сторону Трофима отрезвил моё возмущение лучше ушата ледяной воды. Я мгновенно понял смысл недавно услышанного у Дариславы, но вовремя никак не мог остановиться.
--Что за фрукт такой покорил твоё сердце, что ты его со мной вместе в одном флаконе получить намерена?
--Хочешь помочь своим друзьям? – Приблизившись ко мне совсем близко, спросило нечто из Анюты, обдав меня почти могильным дыханием.
--Не знаю, что-то мне не больно светит в себе эдакого паразита таскать… -- Стал я было продолжать отказываться, но слишком понятный взгляд Трофима остановил меня прямо на полуслове. Соглашаться не очень-то хотелось, но я слишком доверял своему учителю, чтобы показаться простым трусом. Потому стал просто тянуть время, чтобы не только достойно выйти из этой ситуации, но и как можно надёжней от неё же и защититься. Первый экзамен по полученным знаниям я должен был сдать, прежде всего, для самого себя.
--А что мне от этого будет? Ведь не просто так ты хочешь занять мое тело? – Язык торговли, понятный для каждого времени, как нельзя, кстати, пришёл на выручку.
--Знания, сопляк, могучие знания! – После нечленораздельного клокотания послышалось довольное торжество.
Вымучив на лице гримасу раздумья, я постарался, как можно неохотнее согласиться, потому что резкое кивание головой, тоже могло бы навести на излишнюю ко мне подозрительность. Под властными взглядами своего учителя, лихорадочное составление плана по спасению себя любимого у меня уже стало понемногу складываться.
Немного, лишь для порядка, поломавшись, я произнёс сакраментальное «да» и то, только под предлогом глубочайшей жалости к бедной женщине и необыкновенной тяги к знаниям, после чего лёгкая испарина покрыла всё моё тело. Где-то далеко, почти на подсознательном уровне я постарался спрятаться сам и отгородиться от чужой сути, которая претендовала лишь на моё тело. Оставив видимость пустотелой оболочки, я постарался, как можно надёжней укрыть свой разум, на который потратили столько сил в обучении и подготовки к чему-то непонятному, и на который, как ни странно оно вовсе не претендовало. Именно таким я и предстал перед радостным завоевателем – совершенно пустым и удручённым собственной участью. Быстрая и довольная Лизка в мгновение сняла амулет с шеи размякшей женщины и так же проворно одела на меня. Пока Анюта приходила в себя, я постарался ещё раз взглянуть на своего учителя. Его отчуждённость вызвала сначала испуг, который перешёл в уверенность того, что это мой, может быть самый ответственный бой, к которому и готовили меня всё это время. Ведь не зря же столько разговоров провели о выборе и предназначении каждого из нас.
--Рождённый этим временем оказался глуп как пробка. Не пойму я тебя Игнат, чего это ты сподобился на такого дурня своё время тратить? – Захохотало во мне располагавшееся чудовище. Холодная, парализующая ненависть по-хозяйски стала опробовать моё тело. Игнат злорадно подкравшись почти под руку, выдавил из себя подобие шипения, и уже обратившись ко всем, постарался взять себя в руки, натянув милостивую маску доброжелательности и полной покорности случившегося.