Яркий свет пришёл ко мне с острой болью. Очнулся я оттого, что Агаша вместе с Маринкой брызгали мне на лицо какой-то сильно пахнущей жидкостью. Приоткрыв глаза, мне ещё вдобавок ко всему пришлось получить несколько звонких пощёчин. От нового удара по истерзанному лицу, Агаша остановила свою усердную ученицу только тогда, когда я стал учащённо моргать, а до этого Маринка, не соображая, усердно оказывала мне первую помощь, выколачивая из меня последние мозги.
--Спасибо. – Прошептал я, ослабевшим голосом. Тело стало давать о себе знать сильнейшей усталостью и ломотой в костях.
--Вот и хорошо. – Улыбнувшись своей однозубо-завораживающей улыбкой, произнесла старушка.
--Ты совсем что ли сбрендил? – Тут же не упустив возможности, отозвалась боевая девчонка. Её звонкий голос эхом пронёсся по пустынному засыпающему лесу. Вдруг всё отпустило меня и стало так хорошо оттого, что именно она стояла рядом и с таким воодушевлением старается подобрать ко мне самые на её взгляд меткие ругательства. Колючий подросток моего времени, именно это, мне как нельзя, кстати, подходило в данный момент.
Обитель для свободного монаха
Отошёл я от своих испытаний довольно быстро, благодаря умениям и терпению Агаши. Возвращение в лесной домик ставшим до какой-то степени родным, да ещё под таким привередливым конвоем, меня полностью устраивало. На пороге стояла большеглазая Анюта, зябко потиравшая себе руки. Трифон, завидя меня с «эскортом», отошёл от окна. Было и без слов понятно, что меня ждали, искали, волновались. Так же понятным было и то, что сейчас придётся получать за свои самовольные эксперименты. Войдя в дом, я увидел Трофима, чинно пьющего чай и, делающего отстранённый вид, будто специально не замечая моего «героического» возвращения. Агаша, опираясь на свою замечательную палку, уселась рядом, молчаливо поддерживая своего древнего спутника. Даже Маринка, которой всегда всё нипочём, тоже молчаливо присела на край табурета. Анюта нервно то выставляла чайные чашки, то опять убирала, попеременно считая, собравшихся за столом. Трифон, смотревший в окно, не выдержал напряжённого молчания первым.
--Находился, милок?
--Угу. – Сказал я, и невозможность перебороть свои эмоции просто пробилась во мне потоком оправданий. – Я, что, в тюрьме? А вы моими тюремщиками тут поставлены? Тогда бы сразу так и сказали. А то всё про свободу выбора талдычите, а сами за каждым моим шагом наблюдаете. Только за порог вышел, так сразу в обиды кидаетесь.
Роль нашкодившего подростка, которая почему-то сама собой образовалась в этой ситуации, была, конечно, мне не по возрасту, но она хоть немного разрядила молчаливую обстановку. Звенящая тишина уходила и теплота, уже сложившихся отношений, брала верх над укоризненным молчанием. Каждый, пытаясь внести в это свою лепту, стал усердствовать по-своему.
--Мы так за тебя переживали… -- Начала Анюта.
--Да ты и сам должён понимать… В таких случаях незнамо, что подумать можно… – Продолжал Трифон.
--Ты, милок, пойми, что мы могли и не поспеть. – Добавила тихо Агаша.
--Да, ладно, вам. Не уж-то так всё плохо? И мы, вроде успели… – Вступила на мою защиту Маринка. – А ты особенно-то с совестью не парься. Отойдёт всё. – Утешала меня девочка.
--Хватит сотрясать воздух понапрасну. Знать время пришло. – Отрезал Трофим. – Расскажи ему Агашенька, чего далее с Сафроном приключилось. Вишь, как засвербело, аж хотейка вперёд мозгов полетела.
--А вам невмоготу, если человеку приспичит остаться наедине со своими мыслями. – Огрызнулся я, уже нестерпимо желая только продолжения увиденного.
--Почему это невмоготу? Ты только предупреди и валяй, делай, чего душа требует. Да чего там, разве можно этакому убогому на мозги хоть что-нибудь объяснить. – В сердцах крикнул полупрозрачный Трифон, раздосадовано махнув на меня рукой.
Агаша, опираясь на свою неизменную клюку, пересела ко мне поближе и, немного пошамкав почти беззубым ртом, постаралась разрядить создавшуюся ситуацию.
--Когда я тебе о своём учителе рассказывала, то не стала открывать его «болячку». При жизни он никого до себя не допускал. Только спустя много лет, мы поняли, что глодало его изнутри. А ты сразу, никого не предупредив, полез к такому мастеру в голову. Теперича об этом нечего, конечно и говорить, но надо, чтобы ты уяснил: в чужие переживания без подготовки, да ещё без товарищей нельзя влезать и доглядывать за теми, кто на много сильней тебя. Намотай на ус и не хмурься. В следующий раз обмолвись, откудова тебя вытаскивать придётся. Испугались мы того, что ты с ним срастись мог. Как тогда две сросшиеся души делить? То-то…