--Эвон как? Она вам матушка дочкой приходится? – Указывая на девушку, спросил высокий, всё такой же красивый, ни сколько не изменившийся Фёдор. Он с таким живым интересом и нескрываемым довольством разглядывал грустную девушку, что казалось, дай только волю, пошёл бы сейчас в пляс. Сидя словно на иголках, двое других братьев непонимающе вертели головами. То на своего старшего, а это сразу бросалось в глаза по его к ним отношению и их молчаливому послушанию, то на, согнувшуюся девушку, растапливающую самовар и молчащую, словно в рот воды набрала.
--Марьюшка, не уж-то по родным местам не соскучилась? – И снова не получив ответа продолжил высокий красавец с чёрными блестящими кудрями до плеч. – Ох, и перепугала же ты нас всех своим уходом. Тебя даже отец искал, ни как не мог найти.
--Ага, вот в это я больше всего поверю. – Поддалась на брошенную наживку и в сердцах ответила Машенька.
-- Зачем же ты так, девочка? – Сразу сделав скорбный вид и тут же махнув рукой своим попутчикам, приглашая к еде, скорбно произнёс, словно страшный, возникший ни от куда сон, старый Машенькин любимец и самый удачливый ученик отца.
--А что так? – Не довольно огрызнулась она, закрывшаяся от него недоверием.
--Я тебе зла никогда не желал, вспомни, ты же мне как маленькая сестрёнка была. Вот, обрадовался, что нашёл, думал о родителях справляться станешь, а ты вон как, даже и разговаривать не желаешь. – Сделав обиженный вид, протягивая слова, стал внимательно рассматривать запеченную в картошке курицу.
--Ты ради этого что ль, сюда дорожку отыскал? – Продолжала упорствовать явно заинтересовавшаяся девушка.
--Ну, не только, конечно. Но о скорбной вести тоже хотел сообщить, как самый близкий по тем годам для тебя человек. – Уже осторожнее радуясь, продолжил он.
--Так говори, чего тянешь?!
--Погибли они. Сначала матушка твоя, а потом и отец. От одной и той же злодейки пострадали.
--Как это случилось, не скажешь ведь?
--Нет, потому как при этом не был, а со слов других не хочу напраслину возводить. Знаю точно, что сильно, перед тем как погибнуть мучались, вот и всё.
--Маму жаль, а его я никогда не любила.
--Зря, сильный человек был, многое мог ещё сделать. Для нашего братства большая утрата.
--Чего чужих с собой привёл? Испугался чего? – Уже с насмешкой спросила оттаявшая Маша.
--Да говорю же тебе, случайно на твой след напоролся, потому, как и не думал, что жива ты осталась.
Ничего не понимающая Глаша, сидела, слушая странные речи гостя и едва улавливая переменчивое настроение своей дочки, не решалась прервать странную беседу. Только одно поняла она за этот вечер, что Марьюшка когда-то давно его знала, и тогда он был для неё хорошим и добрым человеком.
--На ночку останетесь, путники? – На правах старшей в доме, решилась предложить она ночным гостям крышу над головой.
--Спасибо хозяюшка, если не стесним, то немного передохнём и дальше двинемся. Нам рассиживаться, а тем более, что разлёживаться, времени нет. – Поблагодарил за всех Фёдор.
--Тогда пейте, да ешьте, чем Бог послал. Раз путь такой тяжёлый, то и сил много нужно. – Сделала заключение Глаша. Но видно любопытство переполняло старушку, потому, не дождавшись ухода гостей, стала допытывать у Маши, кем этот красавиц приходится ей.
--Просто старый знакомый, матушка. Ты не переживай, можешь укладываться спать. Они только поедят, да обратно в дорогу тронуться. – Терпеливо стала объяснять дочка визит странных людей.
--А он, выходит, от вас недалеко жил, коли так хорошо тебя запомнил?
--Ну, да, совсем близко, потому сильно горевал, что найти не удалось малышку. – Подключился к разговору и Фёдор. – Я по ту пору, как Машенька сейчас был, а она мне за место сестры, которой у меня так никогда и не было.
--Знать тужил по ней сильно. – Протянула старушка, думая о том, что не только злых, но и очень много добрых людей могут встретиться в жизни. Она просто, как очарованная стала любоваться этим чёрным высоким красавцем. – А чего это, мил человек, ты во всём чёрном ходишь? Это у тебя форма такая, аль для какой другой надобности?
--Форма, матушка, форма такая. – Усмехнулся он. Его длинные чёрные кудри красиво скатывались мягкими волнами на плечи, то закрывая, то оголяя бледное лицо. Глашенька, хоть и жившая много лет в господском доме, никогда ещё не видела такого интересного человека сочетавшего в себе так много правильного и приятного человеческого обаяния. Только в одном она не могла разобраться – кто он, коли носит такую странную форму.