--Ты, что из их лагеря? – Зло сверкнув глазами из-под нависших бровей, рявкнул Трифон.
--Как? Ведь вы ж про сон спрашивали?
--Ты же обещал на людей настраиваться, вот мы и решили, что это и есть результат твоей настройки. – Тихо проговорила Анюта.
--У меня ничего не вышло. – Стал пятиться я в сторону кровати, а ополчившиеся против меня старики и осуждающе смотрящая женщина, явно в чем-то меня обвиняли.
--Ты, настраиваешься на людей. Видишь их жизнь. А если на кого живого натолкнёшься, то они сбиваются в такую вот стаю, и начинают тебя искать, чтоб в глазки твои посмотреть. Понял? – Продолжал резкий Трифон.
--Ничего не понял. Я то тут при чём?
--А что, разве не говорил ни с кем ты в этом своём сне? – Тихо, но жёстко так же напирал Трофим. – Потому как они только нас почуют, сразу сюда придут, вот кто после этого в живых окажется, возникает вопрос.
--Зря вы меня в чём-то там подозреваете. Невинен, словно дитя я в этом. Начиная постепенно въезжать, сразу стал спокойным и уверенным.
--Не он это. – Виновато отвернулся от меня Трофим.
--Не я это. – Повторив тоже самое, прыснул я от смеха. – Чего такое? У вас и лазутчики имеются?
--А как же? Особенно кто в ночи силён.
--Ладно, давай вечерять, да ляски поточим, а потом и на боковую. – Предложил Трофим.
--А что так?
--Сегодня кино не будет. – Проскрипел Трифон. – Они нас враз засекут. А днём у меня силы нету.
--Ну, тогда можно, я один, и только под вашим приглядом попробую? Может у меня днём ловко и толково получиться? – Стал уговаривать двух дедов, будто мне снова восемь лет и я хочу один пойти на речку, а мама не пускает без взрослых.
--Всё потом решать станем, а сейчас ешь и спи давай. – Стал соглашаться со мной мой учитель.
--Чего ты такое ему обещаешь? А если заблудится? Тогда всё напрасно у нас получиться. – Почему-то забеспокоился Трифон.
--Ещё скажи, что упадёт и сопли вытереть некому будет. – Тут же отсёк все пересуды Трофим.
--Так ведь сам знаешь, чего беспокоюсь. Один разъедный из моего рода остался. – Продолжал уже виновато скрипеть приведение.
--Знать тому и быть! Сколько от них, твоих избранников пользы вышло? То-то, а этот раз рвётся, то знать тому и быть. Четверо тебя во всём слушали и шагу без твоего позволения ступить тряслись, вот теперь-то и вспомни, до каких пор дотянули. И такая одинаковая странность за ними за всеми водилась, только уходить, так у них обязательно девка в положении остаётся. Ты не думал, может, потому и не вышло ничего. А он хоть и один, но не растраченный получился. Что если, только его тебе и надо было ждать? – Серьёзно, смотря в стол, будто мысли в слух озвучивал старик. – Вот и Агаша, ежели чего, подмогнуть обещалась. К ней-то вообще никто не сунется.
--Нам с тобой, этими парнями надо бы заняться, а потом и о путешествиях думать. Вдруг, к Агаше и впрямь направятся?
--Так сам же сказал, что там им ничего не получить. Да и Гашка с ней, она одна чего стоит? Не мне тебе это рассказывать.
--Ладно, давай и вправду парня в покое оставим, чего ему на роду написано, всё одно соломки не подстелешь. Только согласен в одном я с тобой, не зря же те парни именно к нему во сне являлись и дорогу показывали?
--Не показывали, а искали. Вот и хорошо, давай тогда думать, как лучше время отыграть, да этих лоботрясов, по ложному пути пустить.
--Ну, чего приуныл-то, внучок? – Спросил Трифон, на что глаза Трофима расширились и он, явно чему-то обрадовавшись, сказал.
--Всё теперича хорошо станется, не зря же ты у нас следок от самого Митрофана.
--А это ты где успел накопать? – Проворчал вечно недовольный родственничек.
--Эх, голова ты садовая. Тебе самому это раньше ещё накопать следовало.
На что Трифон понуро стал ковырять клеёнку, делая задумчивость на своём совсем прозрачном лице.
--А кто такой Митрофан? – Обрадовался я временному перемирию.
--Увидишь потом, коли захочешь. – Заманил любопытством старик.
--То на это времени нет, то на другое, а вот так сидеть, его целый вагон и маленькая тележка.
--Ладно, но чай всё одно выпей. Садись, да слушай. Пока эти люди не уйдут, спокоя у нас не видать, как и не было. А ты Нюра лампу не зажигай, свет в ночи далеко разглядеть могут, и поди скотину свою накорми, что б тоже копытом не била, да не подзывала никого.