--Пить, пожалуйста, дайте пить. – Слабым голосом произнёс, приходящий в себя.
--На, милый, на. – Не замедлил поднести ко рту ребёнка свой кожаный мешок старик. Мальчик жадно глотал воду, приходя в себя с каждым глотком всё заметнее и заметнее.
--Деда, вы кто? Стал разглядывать он оживившимися глазами старика.
--Путник. А ты кто, помнишь?
--Да. – Сразу упавшим голосом произнёс он. – Родителей еще до разбойников отравили. Я в то время на сушиле сидел и всё видел, как старик, что-то в соль всыпал, только сказать не смог, потому что матушка, проходя мимо меня показала, чтоб не высовывался. Потом они сильно мучались, но выжили, а лечить себя не смогли. Меня отчего-то от себя отгоняли, да я бы ни за что не смог такое исполнить. Только, они вовсе не умерли. А заживо сгорели. После них ничегошеньки не осталось. Такое разве бывает?
--Оклемался, и Слава Богу, знать у тебя жизнь длинная будет. Вот поживёшь и разберёшься, чего бывает, а чего нет. Сейчас слезай, есть пора.
Кряхтя и бурча по всем законам стариковства, высокий дед спустился и уселся на лавку, вытянув перед собой затёкшие ноги. Собака кружила вокруг ещё слабого мальчишки, при этом весело виляя хвостом, будто пытаясь помочь ему спуститься с лежанки. Внучка со своим дедом только вставали с широких лавок, пытаясь разглядеть случившегося Ваньку.
--Отошёл, значит? А ты не простой, как я погляжу. Знать, тому и надо было случиться. Ванятка с тобой пойдёт, а мы с внучкой еды в дорогу наберём, так и тронемся. Вам гостевать тоже не советую, теперича это нехорошее место. Уйтить поскорее надо бы. – Пробурчал дед, присаживаясь рядом к гостю.
--И то правда, только бы таганку взять, да можно и идти. – В тон ему ответил уставший старик.
--Чугунок тебе давеча внучка вон принесла, да на стол выставила. Средний, видишь и нести сподручно, да и для готовки в самый раз.
--Спасибо, люди добрые, что не смотря на горе про меня не забыли.
--Горе горем, конечно, но живой об живом маяться должён. – Сказал, как отрезал дед.
--И здесь, снова твоя правда.
--И ещё одно с собой возьми. – Протянул он старику плотно убитый чем-то мешок.
--А это что? – Не понял старик.
--Самая что ни на есть правда жизни – еда на дорогу, что б не протянуть по ней ноги.
--И на этом опять спасибо. Возьми у меня монетку, глядишь, пригодиться когда? – Протянул старик деду большую серебряную деньгу. На что тот, покачав головой, только и сказал.
--Не то сейчас время, чтоб с деньгой за пазухой разгуливать, видишь, и просто так народ убивают, а за такой грех и подавно.
Без долгих и нудных прощаний, наскоро перекусив, дед с внучкой лесом отправились к какой-то дальней родне, а старик с мальчишкой неспехом вышли той же дорогой, что пришёл старик в это несчастное селение. Разговоров и объяснений не понадобилось мальчик сам выбрал суму потяжелее и двинулся, стараясь идти шаг в шаг со своим новым знакомым. Собака, доселе охранявшая лишь старика, выбрала сторону мальчишки и пошла, заботясь о своих спутниках со стороны Ванюши. Увлекаясь дорожными мыслями, умудренный старик, даже не сразу понял, что идёт и размышляет тоже не совсем в полном одиночестве. Мысленно отвесив подзатыльник и увидев должную реакцию, несказанно порадовался, потому, как мальчик от неожиданности качнулся, едва-едва задержавшись на ногах.
--И давно у тебя так получается? – Только и произнёс старик.
--Даже не помню с когда началось. Уродился такой. А у тебя деда, давно это?
-- Почесал затылок мальчуган.
--Тоже не помню.
Такая находка порадовала обоих. Они сначала осторожно, потом и в полную силу обследовали друг друга, пытаясь выяснить свои возможности по отношению к другому. После чего, стали говорить то вслух, то забываясь, переходить на мысли.