--А? Что? Пора уже, да? – Со сна вскочив на колени залопотал Ванятка.
--Пора, милый, пора. – Отозвался дед. – Возьми вот хлебушка пожуй, да и кострище-то засыпь, что б у других особенного любопытства не вызывать.
--Кому же сюда в голову придёт забраться? – Удивился мальчик, но сделал всё, как о том просил старик.
--Кому надо, тот и не сюда забраться сможет. Так что нам с тобой этот след не к чему.
--Ты что-то почувствовал?
--А ты разве нет?
--Да не знаю, что это. Понять не могу, кому я это спонадобился.
--Ты же сам про старика рассказывал, забыл? Может, это он тебя искать затеялся. Не спокойно на душе, вроде гонится за нами кто-то, не давая времени на раздумья
--Так ведь вся деревня вымерла. Кто же ему мог обо мне сказать?
--Кому что надо узнать, тот всегда этого добиться сможет. Даже ты со своими малыми знаниями.
--Деда, а ты меня не бросишь, если они меня потребуют?
--Да чего ты удумал? Кто бы тебя ни стребовал, отпор не только от меня, но и от неё получит. – Указывая на собаку, старик пытался успокоить, вдруг, разволновавшегося мальчика. Жгучая скупая слеза, показывая слабость, скатилась по щеке вихрастого Ванятки. Он, пытаясь скрыть свои чувства, уткнулся лицом в мягкую собачью шерсть, стараясь выразить или ощутить своё не такое уж одинокое существование в этом мире. Собака водила глазами, не зная как отреагировать на такие проникновенные поступки мальчика.
--Послушай, деда, давай ей имя дадим, а то не по-людски получается. – Переводя мысли в другое русло, постарался отвлечься парнишка.
--Давай, только у неё спросить не забудь. Захочет ли? – Поддержал дед Митрофан.
--Ну, как, не против того, чтобы мы тебе имя придумали? – Спросил он у внимательно наблюдавшей за ними собаки. На что та едва заметно вильнула хвостом.
--Хочет, деда, хочет! – Воскликнул обрадованный мальчик.
--Даже она понимает, что уж орать-то совсем не к чему. – Тут же ворчливо отозвался старик. – Видишь, как всю округу растревожил? Всех птиц на крыло поднял.
--Не буду больше. – Шмыгнул носом Ванятка и, взяв свой, немного облегченный мешок, дал понять, что готов продолжать путь. – Только не знаю даже, как таких собак вообще можно назвать.
--Думай, а она тебе сама ответит, по нраву имя придётся или нет.
--Долгое время Ваня лишь шевелил губами, стараясь напряжённо думать, но всё, что приходило ему в голову, видно не подходило для его любимицы. Потому он махал головой и снова начинал напряжённо думать, морща при этом свой и без того небольшой лоб. – А как тебе такое имя придётся вроде, Гашка? – Обратился он к собаке после долгого раздумья.
--Почему так? – Не удержался Митрофан от вопроса.
--Просто в голову пришло. Ну, скажи, мохнатая, нравится такое имя тебе или нет.
Собака и впрямь остановилась, создавая задумчивость, после чего подошла и лизнула мальчику руку.
--Нравиться, значит, быть тебе отныне Гашкой до конца дней твоих. – Торжественно произнёс Ваня.
--Вот хватанул! А если она дольше тебя прожить ухитриться?
--Собаки так долго не живут.
--Ты таких собак когда-нибудь видел? А она вот есть.
--Тогда постараюсь, чтоб о ней другие узнали и только так называли.
--Если так решил, тогда конечно, так и нужно будет сделать. – Ухмыльнулся старик на порывы своего подопечного.
Дальше шли долгое время молча, и каждый погрузился в свои мысли. Старик погрузился в свои воспоминания, которые захватили его целиком, потом переключился на думы о мальчике, которому податься после таких событий было просто некуда. Он понимал, что оставалось лишь одно – взять его своим учеником и сделать приемником своих накопленных знаний. Старик усматривал в этом высший Божий промысел, а потому пытался осмыслить свою дальнейшую жизнь и принять всем сердцем уготованный Богом дальнейший путь.
Идя берегом реки, они увидели прекрасную картину вечерней воды, отдающей своё тепло вроде легкого тумана прохладному вечернему воздуху. С наступлением сумерек туман усиливался, вываливаясь белыми клоками на берег. Гашка, такая всегда чинная и спокойная стала метаться от старика к мальчику и наоборот. Она явно что-то чувствовала и старалась дать понять обоим путникам о чём-то, что она считала важным. Старик за время своего путешествия стал доверять этому умному животному, потому не торопясь, стал оглядываться по сторонам. На небольшом выступе, недалеко от воды едва проглядывались из-за сильного тумана две фигуры людей, которые так же старались разглядеть путников, приближавшихся в долгих летних сумерках к их стоянке. Вдруг, один из них стал махать рукой и призывно кричать. Дед Митрофан, взяв Ванюшу за руку, изо всех сил стал стараться как можно скорее приблизиться к этим людям. Ванюша, не понимавший такого возбуждения старика, постарался идти с ним в ногу, но не выпускать из виду полюбившуюся ему Гашку, которая сама в свою очередь, прижавшись боком к мальчику, старалась от него не отстать.