--Да, теперь хоть немного понятней, но всё одно не полностью.
--Вот теперь, Митрофанушка, попытайся уяснить: в жизни бывают самые простые и понятные вроде вещи, но только окончательно понимаешь их, когда пройдёт много-много лет. И это ещё не всё, вот в чём величайшая мудрость. У человека, казалось бы всё и вся понявшего, никогда не будет полного знания мудрости и понимания замысла Его. Ну, да ладно, теперь отдыхать пора, другое завтра покажу.
У костра кипела похлебка. Усталые люди, не только не желали, но и не могли разговаривать. Все от голода и усталости старались молча и сосредоточенно освободить как можно быстрее котелок, затем, так же молча, повалились отдыхать, готовясь к не менее тяжёлому следующему дню. Понемногу, шаг за шагом, люди строили охранное место, не только для себя, но для каждого страждущего, которому, могла бы понадобиться их помощь от страшных невзгод, находясь рядом с запечатанным злом. Пока это, неразбуженное никем зло спало, не видя и не слыша творящегося у него перед самым носом, оно также находилось под охраной этих самоотверженных людей, посвятивших свою жизнь глубокой вере, которая прежде всего не только для спасения самих себя была нужна им, но и для всего, что окружало и было создано самым мудрым и Всемогущим Богом. А, может, да, наверное, так оно и есть – этого желал сам Господь, потому и выстроили целое село, которое ждало прибывающих своих новых жителей и гостеприимно размещающих в новых только выстроенных домах. Они по бабкиным наветам, идя, куда глаза глядят с израненными душами, попадали в это волшебное место и потихоньку отогревались, оттаивали, становились, пусть не совсем прежними, беззаботными, но более мудрыми, ценящими каждый день людьми. Дар, данный человеку на то и нужен, чтобы несмотря не на что, проявиться в тот момент, когда в нём случиться самая острая необходимость. Иногда, вдруг, без на то острой нужды, человек обнаруживает в себе что-то странное, на его взгляд и непонятное и, толком не разобравшись, начинает словно неразумное дитя играться этим. Вот тогда и жди беды, коли рядом умного, да знающего человека не окажется, можно навредить так, что потом целым поколениям потомков не расхлебать содеянного. Довольно медленно, но многие годы шли разные люди, заселяя чудесное место. Не любопытство или желание легкой жизни их гнало к этому поселению, а только острая душеная боль, не способность научиться жить как все и подчиняться обыкновенным для нормальных людей законам общественного проживания.
Когда были построены около церкви несколько домов из отвоеванного у леса материала, необыкновенные люди стали жить среди равных себе словно и были самыми обычными. Никто никого не удивлял своими возможностями и не считал их за недостатки или уродства. Они пахали и сеяли, растили детей, обзаводились хозяйством. Применение их возможностям всегда использовалось по мере надобности и заслуживало должное на то уважение среди соседей.
Столкновение
--А что потом то случилось, Трофим? Не уж-то все погибли? -- Заслушавшись новой сказкой, стал просить я продолжения.
--Всякому свой час приходит. У каждого свой путь. – Расплывчато ответил рассказчик. За окном хлестал промозглый осенний серый дождь. Ветер заунывно воя, будто старался пробраться внутрь уютного теплого дома.
--Не до того сейчас. – Стараясь отдышаться, сбивчиво проговорила Анюта, стоя на пороге, насквозь промокшая и сильно взволнованная.
--Сядь и отдышись хоть, потом доскажешь. – Невозмутимо ответил Трофим. – Вот отец твой подойдет, тогда и станем гостей принимать.
--Они, что, прямо в дом войдут? – Всплеснула руками испуганная женщина.
--А то как же?! Нам их с Колей на улице под дождем принимать прикажешь? – Вопросом на вопрос ответил мой учитель.
--Так ты ж столько лет с ним не виделся?!
--Вот теперь и повидаемся.
--Может все-таки лучше в лес? – Присела на край скамейки Анюта, вытирая лицо и волосы от воды.
--Не мельтеши, успокойся лучше. Все нормально будет. Чай не в первой с такими любителями встречаемся.
--Боюсь я, за папаню, да и за гостя нашего душа тоже не на месте. Ты лучше посмотри на него, он словно не по земле ходит, а по воздуху летает. Хуже моего отца стал. Как будто в детство окунулся. – Кивнула она в мою сторону таким небрежным кивком, что я невольно почувствовал себя ущемлённым.
--Это ты про кого? Про меня что ль? – Оскорбился я, встрепенувшись от неожиданного укора.